Биф Веллингтон, или На..й готовку - страница 21

Годы безуспешных попыток заглушить внутри себя неустанно звеневший голос матери привели к тому, что теперь я видела перед собой ещё и ребенка, которого в живых быть не должно. За что мне это? Чем я разгневала судьбу?

– А оно дышит, – добавил он настойчиво.

– Пошёл ты нахер! – крикнула я и выбежала из комнаты, захлопнув дверь. – Тебя нет. Тебя не существует. – Я колотила себя по голове, стараясь прервать видение, а потом вдруг вспомнила слова старухи, произнесённые ею перед смертью. – Кажется, она что-то говорила о мальчике, который придёт ко мне. Нет. Выкинь этот бред из головы. Не думай о старухе. И о пацане не думай. Он сдох давно. Просто возьми чемоданы и скройся. Сбеги из дома в том, в чём есть. Даже не переодевайся. Ничего тебе больше и не нужно. Правильно. Так и нужно сделать – решила я, но всё равно кинулась к чемоданам. Немало усилий приложила, чтобы защёлкнуть заржавевшие замки, но в итоге они поддались мне. Я взяла только один, решив, что на первое время мне и этих вещей вполне хватит. Побежала к двери, но, схватившись за ручку, поняла, что не в состоянии открыть её. Она была заперта! Я дергала и дёргала её, отчётливо сознавая, что не закрывала дверь. Бросила чемодан на пол и принялась выламывать её обеими руками, пока совсем не выбилась из сил.

«Но это невозможно», – подумала я, оседая на пол.

– Возможно, – ответил труп мальчика, находившийся внутри моей запертой комнаты.

«Дура! Он ждал, когда ты выбьешься из сил». Возможно, даже насмехался над моими тщетными попытками выбраться наружу.

Но ведь есть же ещё и окна.

– Окна заперты тоже. Нет смысла бежать от меня. Отныне мы связаны. Ты не сможешь выбраться отсюда без меня.

Но я не поверила ему. Заперты? Да пофиг мне, что они заперты. Со стоявшей неподалёку гладильной доски, я схватила утюг, первое, что попало мне под руку, и швырнула его, сжавшись всем телом, ожидая грохота разбитого стекла. Но его не последовало. Я услышала, как утюг с глухим ударом достиг цели и отскочил, словно стекло было бронированным.

– Что всё это значит?! – завопила я. На глазах проступили слёзы, но я не позволила себе разреветься.

– На самом деле ты не хочешь уходить отсюда. Только думаешь, что хочешь. Ты и впрямь думаешь, что, покинув дом, обретёшь покой? Наивная девочка. Покой должен быть в голове. Ты не найдёшь его, куда бы ни пошла. Я же могу дать тебе то, что ты ищешь. Не беги от меня.

«Не позволяй ему запудрить тебе мозги. Он всего лишь ребёнок. А ещё он мертвец. Что может сделать тебе мертвец? Ничего». Но ведь я не могу выйти из дома. «Да ну не будь же ты идиоткой, вполне возможно, что дело вовсе не в ребёнке. Соберись. Просто подумай», – настаивал голос в моей голове, но я отказывалась внимать ему. Я так устала бороться.

– Я просто хочу к маме. Хочу, чтобы она не умирала. Или чтобы все, что случилось со мной после её смерти, просто исчезло. Исчезло так же легко, как исчезает ночной кошмар. – Я сдалась. Подошла к двери в комнату, касаясь её ладонью и зашептала:

– Верни мне мать. Верни мне жизнь, что я так и не прожила… Верни мне себя.

Мне было всё равно, слышит он меня или нет. Если он реален, а не плод моего воображения, то, возможно, способен сделать то, о чём я прошу.

– Вы вернётесь с ней к началу, и ты встретишься с ней. Обещаю. Открой дверь, – попросил он, и я открыла. Увидела себя его глазами, точнее, глазом: девушку с растрёпанными чёрными волосами, которые достались мне от отца, и сверкающими от слёз глазами. Но смотрел он мне не на лицо и не на халат, застёгнутый лишь на две пуговицы, а на мою ногу с длинным белым шрамом поперёк коленки. – Она не должна была этого делать.