– А что вы теперь с Арсением делать будете? Он же обиделся! Догонять его не будете?
– Да Арсения я успокою, он отойдет, не беспокойся. Главное, что ты победила! Дошла до конца! Я тобой горжусь! Мы деньги Арсению, конечно, вернем. Но я тебе из своего кармана готов втрое больше заплатить за твою отличную работу!
– Ну что вы, шеф! Не надо! Я и так вас люблю!
Мои отношения с Харитоном напоминали эмоциональные качели. Мы могли с ним драться, а через пять минут обниматься. Приступы ненависти сменялись всплесками эйфории и так по кругу. Друг, который наблюдал за сменой моих настроений, назвал происходящее стокгольмским синдромом, объяснив мою болезненную зависимость психологическим феноменом жертвы, испытывающий симпатию к своему мучителю. Но как по мне, Харитон был фигурой, выходящей за рамки каких-либо определений. Жёсткий, властный, но в то же время харизматичный, он притягивал к себе своей абсолютной убеждённостью в своей правоте и готовностью всегда и во всём идти до конца. В то же время я никогда не знала, чего от него ждать. Он обладал уникальной способностью менять стратегию разговора и поведения в самый неожиданный момент, заставляя мозг взрываться в попытках понять и осмыслить происходящее. Он был книгой, которую просто невозможно прочесть до конца – с надписями между строк и склеенными страницами, между которыми могли скрываться целые главы, заставляющие совершенно по-новому посмотреть на казалось бы уже знакомую линию повествования.
Помню, однажды я сильно поссорилась с шефом и убежала из офиса плакать на пляж. Был конец сезона. Я провела под пальмой несколько часов, созерцая море и пытаясь расслабиться, но это не помогло. Тогда я решила пройтись вдоль побережья. Я мерила шагами песок в попытках отвлечься от собственных мыслей, но ничего не выходило. Обида продолжала душить меня. Мозг требовал сатисфакции, он был судьей, которому необходимо вынести однозначное решение по наболевшим извечным русским вопросам «кто виноват?» и «что делать?». Хотя ответ всегда был очевиден. Конечно же, виноват во всем всегда был Харитон. Он был моим главным врагом, но в то же время и главным героем моей жизни, я бы даже сказала супергероем. Мучителем, и в то же время спасителем. И спасал он меня от меня же самой. Только я тогда этого еще не понимала.
В тот день я придумала до смешного «гениальный» план мести – не прийти ночевать домой. Харитон снимал для нас с коллегой домик на берегу реки и частенько наведывался к нам вечером, чтобы позвать на тусовку или просто узнать о том, как у нас дела. Это была вовсе не забота: его поведение было элементом управления и контроля, типичным для авторитарной личности. Я представила его реакцию на мое отсутствие. Сначала он начнет названивать, потом перейдет к допросу коллег, может быть, даже отправится на поиски. Но всё будет тщетно. Я спрячусь, и никто меня не найдет. И даже возможный нагоняй, который, скорее всего, он устроит мне на следующий день, меня не пугал. Я была тверда в своих намерениях: развод и девичья фамилия, как говориться. В случае чего я намерена была бежать в Паттайю, а уж там, оказавшись подальше от источника моих проблем, я могла бы спокойно разобраться с тем, что делать дальше.
С наступлением сумерек я закатилась с бар. Заказала пиво, включила скайп и начала жаловаться подружке на свою жизнь-жестянку. Я взахлеб рассказывала ей, какой плохой у меня начальник и как его выходки негативно сказываются на моей ранимой психике. Спустя три часа, когда желудок до отказа был наполнен «жидким хлебом», я наконец почувствовала, что меня отпускает. Выговорившись и получив поддержку от близкого человека, я ощутила облегчение. Свою терапевтическую роль сыграл и алкоголь. В общем, обсуждать больную тему мне больше не хотелось ни с подругой, ни тем более в своей голове. Единственным моим желанием под конец дня было положить голову на подушку и забыться сном. Тем не менее, план побега все еще был в силе. Выходя из бара на подкашивающихся ногах, я уже было направилась в сторону гестхауса, где планировала провести ночь, как вдруг рядом со мной притормозил байк. «Вот так встреча! А мы уже тебя потеряли!» – произнес Харитон.
