Внимательно осматривает, сдвигает недовольно брови.
– Что за история с ограблением? Специально придумала?
– Зачем мне это?
Так себе приветствие и первые минуты встречи двух любящих друг друга людей.
– Что произошло? Откуда это?
Толя грубо хватает меня за подбородок, удерживает с такой силой, что не шелохнуться, разглядывает шею.
– А что это, по-твоему?
– Таня! – рычит он.
– Отметины есть еще на руках и коленях. Денег же не осталось, меня обокрали, а до отеля добраться надо… С таксистом пришлось расплачиваться. Натурой. Сначала не понравилось, потому и синяки…
Хватка мужа становится сильнее, в его глазах полыхает ярость.
Мне бы заткнуться, но я тоже в гневе. Сама же от отчаяния кинулась в объятия разрисованного. Не хотела на самом деле… Я вообще свою жизнь иначе представляла. Ее будто на мелкие клочки разорвали и развеяли по ветру.
– Рас-ска-зы-вай, Татьяна, – по слогам произносит муж.
– Что рассказать? Что какой-то недоумок, так же как и ты сейчас, вцепился в меня и обокрал? Швырнул на асфальт со всей силы? Неравнодушные прохожие пришли на помощь. Документы вернули, а деньги нет. Пару тысяч, правда, удалось снять с карты, бюджет ведь теперь урезан. Спасибо твоей маме, одолжила свою карточку, и я купила Алисе лекарства. Но тебя болезнь дочери явно меньше интересует, чем моя интрижка с таксистом?
– Прекрати…
– А то что?
Выдерживаю его взгляд, хотя внутри умираю от страха. Таким злым Толю я никогда не видела!
– Папа, папа, вот еще! – подбегает к нам Алиса.
Он ослабляет хватку. Только в этот момент получается сделать полноценный вдох и вырваться из его «приветственных» объятий.
Кошмар какой-то. Как моя счастливая и красивая семейная жизнь за несколько дней могла превратиться в это нечто? В это вязкое болото, от которого самой противно.
– Спасибо, Алиса, – уже без тепла произносит муж, все так же не сводя с меня полыхающего взгляда.
А по мне, пусть бесится. Пусть даже допускает мысль, что я действительно переспала с таксистом. Да хоть с чертом!
Алиса снова убегает, и Толя хватает меня уже за локоть.
– Не понравилось, что в деньгах ограничил? А как ты дочь лечить собираешься, если вдруг одна окажешься? Как вообще собираешься существовать?
– Плохая тактика, Толя. Запугивать решил?
– В реальность немного вернуть. Чтобы ты поняла: без моих денег будет очень тяжело. Очень, – подчеркивает он.
За обиды не мстит только трус или раб. А я не трус и не раб. И измену не прощу. Хотя счет мы вроде как сравняли. Но после этого в наших отношениях будто поставлена точка. По крайней мере для меня. Окончательно.
– Тань, – смягчается Толя, – я мириться приехал. Не надо. Не вытягивай ты у меня эти эмоции. Я бешусь от одной мысли, что к тебе кто-то другой прикоснется. Всегда так было. Мне плохо без вас. Без Алисы. Дома такая пустота… В общем, не прав я был. И с деньгами нелепо вышло. Давай забудем все, малышка. – Он обнимает меня, заменяя грубость нежностью.
Только другие ассоциации сразу возникают. Купе, разрисованный, наша близость. Интересно, Толя тоже другую вспоминал, когда домой возвращался, «покормив кота»? Или ему вообще было плевать, с кем трахаться – со мной или с любовницей?
– Извини, Танюш. Правда. Перегнул палку. Не хотел…
Как все просто. Почти как песок на камни насыпать. Правда до первого шторма. Потому что волны смоют все до песчинки, и надо будет сыпать заново. И так каждый раз…
