Когда Оля пришла, я вышел из своего кресла и вышел в кухню.
– Что случилось, Паш? – спросил меня стюард Гоша Вислов.
– Да так, не спрашивай… хотя, сейчас Сельчук объявит. – я ответил на дежурный вопрос, давая понять, что не собираюсь вести диалог.
Я подождал, пока он не уйдёт в салон, и достал свой телефон. Не знаю, сколько пришлось ждать, чтобы показатель сети не изменился с "Нет сети" на едва различимую одну палочку, и как только это случилось, рука машинально набрала номер телефона моей Лены.
После набора пришлось ждать пару минут, пока она не возьмёт трубку.
– Паша, милый, что случилось?
– Слушай, у тебя всё в порядке? Нет ничего странного на улице, или в подъезде?
– Да нет, разве что скорые носятся как угорелые…
Внезапно на заднем фоне послышались выстрелы. Мне не составило труда догадаться, что стреляли из древних охотничьих двустволок.
– Ленка, слушай, к окнам не подходи ни при каких обстоятельствах, лучше зашторь их и не включай свет. И да, запри дверь на все защёлки. Никуда не выходи из дома. Слышишь?
– Паша, что происходит? Ты меня пугаешь…
– Я сам не знаю, мы летим в Киров, в Шереметьево взорвался самолёт, и нам приказали идти туда. Слушай, ты же можешь… – в этот момент я почувствовал, что связь начала искажаться, и нас вот-вот разъединит, и я выпалил первое, что пришло мне в голову. – Я заберу тебя из Москвы. Обязательно!
Мне показалось, что последнюю фразу я сказал тихо, но оказалось, что я прокричал её на весь салон, отчего мне стало неловко и даже страшно.
– Паша, я… – связь начала рваться, и до меня долетали какие-то обрывки. – Я тебя люблю…
– Я люблю тебя, Леночка…
В этот момент телефон выдал предупреждение о разрыве соединения и поиске вышки сотовой связи.
С досадой убрав телефон в карман, мне вдруг вспомнился фильм “Чудо на гудзоне” с Томом Хэнксом в главной роли. Даже не знаю, почему.
– Вот же ж блин! – воскликнул я, поняв, куда ведёт меня моё же подсознание.
Мгновенно стала вырисовываться картина той посадки на Гудзон в январе 2009 года[3]. Пилотов тогда обвиняли в том, что они якобы могли уйти на любой из аэродромов, не рискуя пассажирами, но они этого не сделали из-за малой высоты. Но будь у них высота как у “Эйр Трансата” или “Планёра Гимли”[4]…
От бурной мозговой деятельности вдруг захотелось что-то перекусить. Поэтому я взял из бортовой кухни поллитровую бутылку какой-то британской воды и батончик.
С набором для перекуса я вернулся в кабину.
– Оль, можешь идти. – сказал Сельчук
Оля быстро покинула кабину, я заблокировал дверь на замок и уселся в кресле.
– Кажется, я знаю, как спасти “Нордвинд”.
– И как?
– Пусть заберутся на максимально возможную для них высоту и оттуда уже планируют.
– Хочешь, чтобы они повторили рейс два три шесть Трансата?
– Да.
– Ты точно псих… – Сельчук взял рацию и стал вызывать тот борт.
– Нордвинд четыре три семь восемь, вызывает Аэрофлот два четыре один семь. Есть идея, как вам дотянуть до Кирова.
– Слушаем.
– Сколько у вас топлива, в массе?
– Чуть больше двух тонн.
– Вы можете забраться на максимальную для вас высоту полёта?
– Можем на эшелон четыре три ноль уйти. Вы хотите, чтобы мы спланировали что ли?
– Да, хотим.
– Ладно, сделаем. Конец связи.
Сельчук положил тангету и повернулся ко мне.
– Ну что, пора показать, на что кандидат в КВСы реально способен. – шутливо сказал Сельчук.
– Так, ясно. Курс? – начал я тараторить стальным голосом.
