Лучи фонарей заметались по захламленному мусором полу и обшарпанным стенам, вдоль которых стояли запыленные шкафы и стеллажи. Центральная часть отделялась слева и справа гипсокартонными перегородками. В боковые отсеки вели дверные проемы, зияющие темнотой.
– Осмотри правое крыло, – кивнул Гордому главарь. – Рыжик, держи вход. Я проверю слева…
Двое разошлись в стороны. Рыжик остался стоять у стены напротив входа. Он липкими от пота пальцами сжимал рифленую рукоятку своего шпалера, другой рукой светил фонариком перед собой, а глаза так и зыркали по сторонам. Проводив тревожным взглядом подельников, скрывшихся в соседних помещениях, Рыжик направил луч света и ствол пистолета в направлении входа. Товарищи были в нескольких метрах от него, но все равно мандраж пробирал: страшно было оставаться даже на несколько минут одному в этом… в этом поганом месте.
Что это?.. Или показалось ему? Будто глухое рычание раздалось откуда-то из угла… из дальнего угла. Угрожающее такое рычание, когда собака готовится атаковать врага. И в следующий миг слева послышался отчаянный вскрик Гордого, какой-то шум, а затем возня справа, оттуда, куда ушел Бизон.
Вот теперь злобное рычание слышалось четко – с обеих сторон. На мужиков явно напали одичавшие псы. Рыжик тревожно окликнул товарищей по именам. В ответ громыхнул выстрел – стреляли из правого отсека. И сразу визг, перешедший в предсмертный хрип. А с другой стороны донеслись глухие удары, также оборвавшиеся взвизгом… и – тишина.
– Да что с вами? – заорал трясущийся от страха и неизвестности Рыжик.
В ту же минуту в помещении показались оба подельника. При свете фонарей Рыжик заметил, что у Гордого кровоточит левая рука, а у Бизона разорвана правая брючина и оттуда тоже сочится алое…
– Твою мать! – зарычал не хуже собаки предводитель. – Долбаный кабыздох накинулся на меня в темноте. Успел укусить, сучара, пока я его прикладом не ухайдакал!
– А я тоже вначале не видел псину. – Гордый возбужденно сопел, обрабатывая рану йодом и перевязывая ее бинтом. – А она как прыгнет, зараза! Ка-ак вцепится мне в руку. Ну, я ее отбросил и пришил. Мозги вышиб. Вот тварь!
Бизон залил рану перекисью водорода и тоже накрепко перебинтовал.
– Мужики, – подал голос потрясенный Рыжик, – а эти псины, они того – не бешеные случайно?
– Херня война, – беззаботно сплюнул Гордый. – У бешеных слюна так и льется с морды. А эти вроде как нормальные были. Только очень злые – видать, голодные, да еще одичавшие. Может, к мертвечине привыкли – к человечинке. Вот и кинулись на нас.
– Меня другое беспокоит, – спустя минуту снова заговорил атаман. – Выстрел мог привлечь внимание…
– Чье? – испуганно спросил парнишка.
– Ясен перец чье… – усмехнулся Гордый. – Этих самых – зомбяток. Щас как нагрянет сюда делегация: чего это вы тут беспредел творите, падлы?! Пошто наших псиночек мочите?.. Гы-гы-гы!
Рыжик укоризненно посмотрел на приятеля – тому лишь бы поржать. Время-то сейчас такое – не до шуток. А ну как на самом деле всполошится местная нелюдь?
– Может, лучше рвануть отсюда, пока не поздно?
Бизон посмотрел на него, не торопясь высморкался на пол и спокойно молвил:
– Для тебя, парень, это дело как зубная паста. Понял?
– Чего?..
– Зубную пасту, если выдавишь из тюбика, потом назад засунешь?
– Не…
– Вот так и ты. Куда попал, туда попал, и назад для тебя дороги нет, понял? И вообще… – в голосе Бизона прозвучала такая нота, что у парня холодок прошел по спине, – мы про тебя слыхали, что ты пацан резкий, а тут, смотрю, еще дело не началось, а у тебя уже очко сыграло… Это плохо, парень. Совсем плохо.
