– Неужели все?
– Практически все.
– А что такое случилось, почему все вдруг освоили русский?
– Это не сейчас началось. Это давно. Возьмите, к примеру, первых чемпионов. Стейниц, Ласкер, Капабланка. Они тоже русским в той или иной степени владели.
– ОК Мистер Слонов…
– Влади. Просто Влади.
– ОК! Влади! А вот вы сказали, что знаете чемпиона мира Карпова с детства.
– Да. – подтвердил Слонов
– А скажите, сможет кто-либо обыграть Карпова?
– Обыграть Карпова? Не вижу никого, кто в ближайшие десять лет смог бы…
– А Корчной? Что вы скажете о нем.
Слонов задумался, что ответить, а нетерпеливая журналистка перенаправила вопрос Грише
– А вы мистер Гаров, что думаете о Корчном?
Гриша уже открыл рот, но Владислав начал первым:
– Дорогая Барбара! Мы с удовольствием ответим на все ваши вопросы, но не сегодня. Сейчас – он постучал по наручным часам – спешим по срочному делу. Нас ждут. Простите нас и до завтра.
– Да конечно господа, до завтра.
В которой москвичи решают погулять по Лондону.
– А какое у нас срочное дело, Владислав Сергеевич?
– Самое срочное для нас с тобой дело – не совершить политическую ошибку. Похвалил бы ты Корчного, а она в своей газете пропечатала бы, да еще приукрасила.
– И что из этого?
– А то, что назавтра в спорткомитете скажут, что Григорий Гаров восхищается изменником родины.
Дальше шли молча. Гриша думал: спрашивать – не спрашивать. Наконец решился:
– А вы сами кем считаете Корчного, вторым шахматистом мира или изменником родины?
– Одно другого не исключает – философски заметил Слонов, открывая дверь гостиничного номера.
– А все же?
– Отвечу. Но сначала давай подумаем, чем заняться. Сейчас только половина двенадцатого.
Опытный Слонов поднял тему свободного времени не только для того, чтобы избежать скользкой темы, обсуждения Корчного. Он очень точно оценил деятельный характер Гарова. Целый день ничегонеделания мог обернуться назавтра шахматной катастрофой. Действительно большая проблема – чем себя занять. Дебютных проблем пока не образовалось, отложенных партий не накопилось. В гости Уотсон их звал вечером.
Гриша, обладая мгновенной реакцией, довод понял и принял:
– А помните, у вас была мысль в свободное время в Лондон смотать?
– Да была такая идея.
– Может сегодня и съездим?
Сборы заняли минут пятнадцать. Взяли с собой несколько бутербродов из московских запасов, двадцать фунтов на дорогу, остальные деньги оставили у хозяйки гостиницы. Она же им дала карту Лондона и карандашом отметила наиболее интересные места. Железнодорожная станция в двух шагах, так что, когда часы пробили полдень, поезд уже Гастингс покинул.
…
– Гриша! Просыпайся, нас обокрали.
– Как обокрали? – протирая глаза, спросил юноша. Тут же вскочил с сиденья – Что, правда, обокрали?
– Шучу-шучу! Не бойся. Меня нельзя обокрасть, даже во сне. Я сплю и слышу все вокруг. А ты дрыхнешь как медведь: не добудишься.
– Это вы виноваты: уснули. Мне делать стало нечего, и я вырубился. – Гриша потянулся, расправил косточки.
– Так ведь это хорошо. Вот я всегда сплю впрок, если есть возможность. Для таких как мы с тобой, людей высокого роста, сон штука бесценная.
Большинство людей, приезжая из тихого провинциального уголка в мегаполис, чувствуют себя неуютно, но Гриша и Владислав никакого дискомфорта не испытывали и не только потому, что тоже являлись жителями огромной Москвы, а еще в большей степени из-за того, что в Лондоне все, начиная от вокзалов, названий станций метро, улиц, парков, музеев и прочего является памятником. Этаким коллективным монументом, над которым трудились скульпторы разных эпох. Вот имена некоторых из них: Шекспир, Байрон, Шоу, Уайльд, Уэллс, Дойл.
