Некоторые переправы были расположены близко от линии обороны противника и подвергались методическому артиллерийскому обстрелу. Так например, мост у Григоровки на букринском плацдарме по указанной причине нельзя было использовать для вывода на левый берег Днепра 3-й гвардейской танковой армии, поэтому он был разведен и использован для устройства паромных переправ в других пунктах. Авиационное и артиллерийское воздействие противника затрудняло переправу войск и требовало большого напряжения от инженерных частей, обслуживающих переправы. В трудных условиях оказался 7-й артиллерийский корпус прорыва, который был вынужден из-за недостатка средств тяги перебрасывать материальную часть и грузы в два-три рейса.
Величина суточного перехода для стрелковых соединений составляла 22–28 км в сутки, для танковых и артиллерийских соединений – 32–33 км в сутки.
Несмотря на все эти трудности, рокировка значительной части войск фронта с его левого крыла в район севернее Киева была проведена в основном в намеченные сроки.
При совершении перегруппировки в целях маскировки широко использовались дымовые завесы.
Химические войска фронта практиковали задымление переправ через Днепр, причем для обмана противника дымовые завесы ставились и в тех районах, где переправа войск фактически не производилась. Задымление районов переправ и дымовые завесы на ложных переправах дали значительный эффект. Так например, 28 октября четырнадцать самолетов противника бомбили переправы у Трактомирова (букринский плацдарм) и 31 октября до тридцати самолетов бомбили переправы у Толокунской Рудни (район 60-й армии). Однако вследствие того, что обе переправы к моменту налета самолетов противника были задымлены, прямых попаданий авиабомб в мосты не было. Всего (по неполным данным) авиация противника в октябре сбросила на задымленные переправы через Днепр в полосе фронта до 1000 фугасных авиабомб, причем отмечено было всего лишь шесть прямых попаданий в мосты.
Для того, чтобы скрыть от противника уход на север танковой армии и большого числа артиллерии из полосы 40-й 27-й и 47-й армий, на букринском плацдарме было изготовлено и расставлено большое число макетов танков и орудий. Здесь же продолжали работать некоторые радиостанции танковой армии, поддерживался прежний режим артиллерийского и минометного огня. К планированию операции на первом этапе в штабах привлекалось лишь ограниченное число лиц. Наряду с подготовкой наступления отдавались приказы о переходе к обороне и усилению оборонительных работ. В полосе 13-й армии были созданы районы ложного сосредоточения войск, танков и артиллерии; среди местного населения распускались слухи о переходе армии в наступление, хотя участок 13-й армии должен был по замыслу операции оставаться пассивным.
Все эти мероприятия позволили скрыть от противника начавшуюся перегруппировку войск 1-го Украинского фронта. Только 30 октября противник понял, что на левом берегу Днепра происходит усиленное передвижение войск, однако цель и смысл этого передвижения ему еще не были ясны. В связи с этим немцы усилили свои разведывательные мероприятия. 29 октября в районе южнее и юго-западнее Ходоров они предприняли крупную разведку боем силой одной пехотной дивизии с танками. Атака немцев была отбита, и до 1 ноября на плацдарме наступило затишье. Противник с целью разведки начал перебрасывать через Днепр в районе Кайлов и непосредственно у Киева десанты автоматчиков силой до роты каждый. К началу наступления войск фронта севернее Киева, т. е. к 3 ноября, немцы сумели в основном установить направление перегруппировки наших войск и стали ожидать удара севернее Киева. Однако данные, имевшиеся у врага, были запоздалыми, и он подвергся удару на несколько дней раньше, чем ожидал. Это видно из того, что танковые корпуса генерала Рыбалко отмечались немцами к исходу 3 ноября лишь на подходе к переправам через Днепр у Сваромье, в то время как они уже были сосредоточены на лютежском плацдарме и 4 ноября вступили в бой.
