«Хорошо, что государь это понял, но не слишком ли поздно?..» – подумал он.
…12 января князь Меньшиков встретился с графом Титовым в министерстве иностранных дел. Тот выглядел не лучшим образом. Он все время хмурился, часто вздыхал, порой начинал нервничать. Это было заметно по его рукам, которые граф Титов не знал куда деть.
– …Особых новостей, Александр Сергеевич, у меня нет, – сразу заявил граф Титов. – Однако кое-что появилось, что свидетельствует о неуверенности султана в правильности принятого им решения.
Князь Меньшиков с откровенным любопытством посмотрел на графа Титова. Министр иностранных дел очень походил в эту минуту на тонущего человека, хватающегося за соломинку.
– Извольте сказать, – ободряюще улыбнулся князь Меньшиков и приготовился слушать.
– Буквально вчера мне стало известно, что султан отдал распоряжение своему комиссару в Палестине разрешить грекам тайно распоряжаться в Святых местах…
Князь Меньшиков с удивлением посмотрел на графа Титова.
– Но это же направлено на прямое столкновение с католиками. Неужели вы этого не понимаете?
Вопрос князя Меньшикова совсем смутил графа Титова.
– Вы так полагаете? – спросил он.
– Конечно…
– Ну тогда я не знаю, чем еще могу быть вам полезен, – и добавил: – Если бы мы в свое время не занимались донкихотством, перед нами давно не было бы этой проблемы.
– И кто же, по вашему мнению, у нас был рыцарем печального образа? – поинтересовался князь Меньшиков, догадываясь кого имел ввиду граф Титов, говоря о донкихотстве.
Граф Титов в ответ вяло махнул рукой.
– Да будет вам… Вы все прекрасно знаете… А впрочем, поинтересуйтесь у графини Анны Федоровны Тютчевой. Она лучше меня ответит на ваш вопрос. И еще, князь, будьте осторожны с графом Нессельроде. У меня есть все основания полагать, что он приложил немало усилий, будучи вот на этом месте, – и граф Титов постучал указательным пальцем правой руки по столу, – чтобы испортить наши отношения со всеми в Европе, включая и Пруссию. Для Нессельроде единственным идеалом был только австрийский император Меттерних. Карл Васильевич давал советы государю, от коих мы до сих пор терпим одни убытки…
Такое откровение графа Титова настолько удивило князя Меньшикова, что он даже немного растерялся. О делах графа Нессельроде он кое-что знал. Ак с подачи Нессельроде при подписании Лондонского договора в 1832 году, государь дал согласие на то, чтобы на греческий престол взошел пятнадцатилетний баварский принц Оттон. Греки были возмущены, подняли восстание и баварский принц бежал из Греции. Подобная история произошла, когда египетский паша Магмет Али восстал против султаната. Граф Нессельроде и на этот раз уговорил государя стать на защиту султаната. Внимательно выслушав Титова, князь Меньшиков поблагодарил его за доверительный разговор и уже прощаясь, спросил:
– Как насчет государева письма?
– Наш канцлер пообещал в конце недели передать письмо мне или прямо вам в руки, – ответил граф Титов. И добавил: – Карл Васильевич любит повторять русскую народную притчу, только на австрийский манер. И звучит она так: самому мириться – не годится, а посла звать – вдруг люди будут знать…
5
Январь был на исходе, а князь Меньшиков по-прежнему еще находился в Аничковом дворце. Время от времени курьеры привозили ему одни бумаги, забирали другие, и ему уже начинало казаться, что государь переменил свое решение посылать его в Константинополь.
