Пассажиры самостоятельно могут взобраться по лестнице, спущенной с дирижабля.
Другое дело – груз. Груз не умеет самостоятельно цепляться за ступеньки и подниматься наверх, а выкачивать дорогущий газ ради нескольких сотен килограммов груза никто не собирается.
Правда, сейчас в императорском университете разрабатывают проект «временного сдутия». Иными словами, специальный аппарат, находящийся на земле, аккуратно выкачивает газ из резервуаров дирижабля в некое хранилище на земле, летательный аппарат приземляется, производится его загрузка-разгрузка, а после, этот же аппарат возвращает газ обратно в резервуары.
Вполне возможно, что вскоре этот способ взаимодействия человека с аэронавтическим транспортом станет популярен и повсеместен. Но пока что, доставка грузов внутрь осуществляется по старинке: аэрогрузчики (как правило, это физически крепкие люди) надевают на спины грузовые рюкзаки и по лестницам забираются наверх, доставляя некоторую часть груза. Если дирижабль грузовой, то пилот попросту спускает из грузового отсека специальную платформу, к которой крепится груз. После этого, паровой двигатель (или мускульная сила аэрогрузчиков) поднимает платформу с грузом наверх.
Как бы то ни было, спрос на аэрогрузчиков есть всегда.
Особенно если учесть объем физической нагрузки – не всякий выдерживает безостановочного снования вверх-вниз на высоту девяти этажей по веревочной лестнице с тяжелым рюкзаком за спиной.
У Лема не было выбора, поэтому он молча терпел и перебирал руками и ногами – первая рабочая ночь выдалась суетной: пришвартовались сразу четыре судна, а у одного, к тому же, заклинило механизм погрузочной платформы. Бригадир Лема, узнав, что у того есть почти законченное образование инженера, отправил парня наверх самым первым, чтобы он разобрался, в чем там причина поломки.
Лем, впервые в жизни забравшийся на такую высоту, нервничал и старался не смотреть вниз. Как сказал один «старожил»-грузчик, привыкание к высоте достигается к концу первой недели работы. К концу месяца, по его словам, уже фактически не будешь делать различия между десятью метрами и сотней – все едино.
Пол кабины дирижабля, носившего название «Вильгельм I Освободитель», вопреки опасениям Лема, не раскачивался и вел себя так, как и полагается обыкновенному полу: твердо и незыблемо.
– Ты – наладчик? – хмуро спросил пожилой мужик – второй помощник. По его лицу было видно, что тот не спал уже дня три.
– Я, – кивнул Лем, незаметно отходя от люка – просто на всякий случай.
– Вон там, – он махнул рукой себе за спину, на приоткрытую дверь с надписью «Груз_вой отсек» (буква «о» была стерта, вся табличка – помята), – капитан. Она все скажет. И давай бегом, я не хочу тут торчать всю ночь!
Лем молча вошел в указанную дверь. Капитаном судна была женщина лет тридцати, бодрая, подтянутая, полная сил. Будь Лем постарше, он даже попытался бы за ней приударить. Она окинула взглядом «наладчика» и сказала:
– Веревку зажевало. Давай бегом. Наш механик на больничном.
Лем не стал говорить о том, что выходить в воздух без механика на борту, а особенно взяв груз – не по уставу. Лем решил, что благоразумнее промолчать, тем более, что что-то внутри Лема подсказывало: характер у капитана – прескверный.
Несложный механизм управления движением грузовой платформы был в неплохом состоянии – ни следа ржавчины, все шестерни ровные, нет сколотых зубцов. Капитан оказалась права – ось лебедки попросту чуток перекосилась и на очередном витке трос попал в передачу, заклинив намертво шестерни.
