Когда стемнело, на погрузочной площадке зажгли фонари. Лему совершенно внезапно понравилась эта романтическая атмосфера ночи: тишина, прозрачный воздух, звезды, гудение дирижабля где-то в вышине, холод ночи, желтый свет газовых фонарей… романтика.
Суть работы была проста – погрузил, сколько влезло, ящиков и тюков на платформу, накрыл сверху прочной сетью, привязал ее к специальным кольцам, подул в свисток три раза (у каждой площадки свой номер, соответствующий количеству свистков) и вот тебя уже поднимают вверх. Наверху – открепляешь сеть, выгружаешь тюки и ящики и снова вниз. Чтобы ветром платформу не раскачивало, к ней крепился страховочный трос, один конец которого привязывался к балке в грузовом отсеке дирижабля, а второй конец крепился на земле. Таким образом, эта площадка с грузом будто скользила вдоль струны вверх и вниз.
Красота.
Ночной график работы и увеличение нагрузки на будущих выпускников университета привел к тому, что Лем перестал высыпаться и постоянно ходил сонный. Часы его максимального бодрствования и сосредоточенности приходились теперь на десять утра – когда самые трудные занятия в университете и полночь, когда самый аврал на работе.
Выходные сбивали парня с толка: он просыпался, вскакивал, а никуда идти не надо. Растерянный он ходил по дому и городу, смотрел на людей вокруг и не понимал, почему на него никто не кричит из-за безделья.
Из-за серьезной физической нагрузки на работе, мускулатура Лема окрепла, улучшилось и его чувство равновесия. Сплошные плюсы, если не брать в расчёт сильную усталость.
Все чаще на работе Лем слышал разговоры «коллег» о том, что будет война. Кто-то говорил, что война начнется уже вот-вот, потому что убийство Константина Виельгорского, родного брата императора, не спустят с рук проклятым стеклянным тварям. А кто-то возражал – дескать, уже почти три месяца прошло, и, раз нет очевидной ответной реакции, люди не собираются развязывать из-за этого войну.
Третьи считали, что человечество просто ждет завершения испытания какого-то нового оружия.
Лем не знал, что об этом думать. Он больше склонялся к точке зрения о том, что раз нет ответной реакции от людей прямо сейчас, то вряд ли она последует в ближайшее время – ушел тот момент, когда военные действия можно было подать под соусом карательной операции.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Закончился октябрь, Лем располагал суммой, необходимой для внесения залога для съема однокомнатной квартиры. Долгие скитания по улицам столицы помогли парню выбрать небольшую уютную квартирку неподалеку от его университета – отличная экономия времени на дорогу.
– Роза, помнишь, ты говорила, что хотела бы снимать квартиру? Жить отдельно от родителей, – спросил Лем. Роза и он выходили из полуподвального помещения, где слушали очередную порцию тошнотворных стихов. Роза удивленно посмотрела на Лема – она успела забыть о том, что говорила об этом. Правильно, времени ж столько прошло! Три месяца – вечность. Обоим теперь по восемнадцать лет.
– Ну предположим, – кивнула она.
– Поможешь мне с переездом? – спросил Лем. Роза остановилась, как вкопанная.
– С переездом? Куда?
– Я работаю по ночам и снимаю однокомнатную квартирку неподалеку от университета, – просто сказал Лем. На какой-то миг на лице Розы появилась паника, тут же торопливо спрятанная глубоко под маску светской львицы. Это Лему категорически не понравилось.
