Битый снег - страница 28

– Кровожадная какая! – покачал головой Лем. – Ясен пень, что чертовы пауки всегда пытались искоренить в первую очередь именно императорскую семью. Вот и начали с того, который был под рукой – с брата императора.

– А откуда они узнали?..

– Хороший вопрос, – кивнул Лем. – Джим, что твой отец думает по этому поводу?

– Он не знает, – ответил Джим. – Говорит, что возможно им слили информацию люди-террористы, а возможно – воздушная разведка пауков постаралась.

– Слили информацию? Люди – паукам? Серьезно? – скептически спросил Дилан. – Они ж говорить не умеют.

– Но это не значит, что они не умеют общаться, – пожал плечами Лем. Все посмотрели на него озадаченными взглядами. – Только не говорите, что я один тут посещал курсы ксенобиологии!

– Ну… – смущенно ответил Джим. – Я так и не добрался до этого… Нет, разумеется, я знаю, что пауки общаются. Но как?

– Легко: раз они из стекла, у них нет слуха – слишком грубые ткани для того, чтобы создать такие нежные части, как барабанная перепонка, – сказал Лем. – Поэтому они заменили слух зрением. Иными словами, у них в голове расположены специальные узелки тканей, которые могут светиться разным цветом. Зажигая эти огоньки в нужном порядке, они обмениваются информацией. Глаза-то у них есть! Причем, ходят слухи, что работают они получше наших.

– Мда, – скривился Дилан. – А я-то думал, они как собаки умные. Или как лошади. А тут – иди ты! Читать умеют.

– Они не глупее человека, – ответил Лем. – Просто у них другой менталитет – но они точно высокоразумны. Им тоже свойственна такая штука, как «ксенофобия» – иначе как объяснить тот факт, что они сами на нас нападают периодически? Даже если мы не вторгаемся в их владения.

– Тогда почему мы с ними не торгуем? – спросил Дилан и тут же замахал руками: – Знаю, знаю! Это еще в школе изучается, но я всегда был невнимателен на уроках.

– Потому что ты – балбес, – усмехнулся Лем.

– Не торгуем – это элементарно, – ответил Джим. – Нам просто нечем торговать. Мы не едим то, что едят они (никто даже толком не знает, что они едят), им не нужны наши стройматериалы, а порох и оружие продавать им просто глупо – не хватало еще, чтобы они переоборудовали его под себя. Наши книги они не читают, картины не смотрят, статуи не ценят. К тому же, они состоят из стекла, золота и других вещей, которые человечество использует либо в строительных, либо в ювелирных или научных целях. Просто представьте, что вам предлагают обменять, не знаю, глаза и ноги вашей усопшей бабушки на монеты, выплавленные из костей вашего погибшего на войне дедушки. Так что наши торговцы скорее вызовут у них шок, нежели желание торговать. Как и наши жилища и сокровища, впрочем.

– Вполне возможно, что вместо своей валюты они используют наши зубы, – заметил Лем. Дилан скривился и пощупал языком свои зубы – рефлекторно.

– Мда, тяжело жить в мире, полном высокоразвитых пауков… – Вздохнула Розмари. – Я уж молчу про наличие такого явления, как «арахнофобия».

– Это да, – кивнул Лем. У Розы была арахнофобия.

– Розмари, а все хотел спросить, как ты очутилась в полку егерей? – Перебил Лема Дилан. Многих интересовал этот вопрос, но спрашивать считали неэтичным – Розмари была чуть ли не образцовым солдатом, поэтому сослуживцы ее немного побаивались.

– Не знаю, – пожала плечами Розмари. – Просто… Я жила в деревне, отец – охотник, а мать я никогда не видела. С детства отцу помогала, в том числе и в охоте. Жили мы небогато, поэтому стрелять надо было всегда точно – один выстрел – один труп. Иначе приходилось тратить деньги на дополнительные пули. Вот и наловчилась.