Вместо яиц он показал прокуренные желтушные пальцы. Я сделал несколько снимков. Пастух охотно позировал, советуя сфотографировать покрупнее его пальцы как доказательство желтизны филинских зорь.
– А что у вас тут за забором, если в сторону Ключей ехать? – спросил я небрежно.
– А где там? – удивился он.
– В лесу, по правую руку, если на Ключи ехать. Какие-то строения за забором, вроде складов.
– А, там… Да чёрт его знает. Дачи, наверное.
По словам пастуха, в Филино он прожил всю жизнь и ни о каких объектах не слышал; но потом, словно осенённый, вспомнил про расформированную военную часть, где лет пять назад можно было найти почти годный «Зил» или утащить кусок медного провода. Но военная часть находилась в 40 километрах от Филино, а Ключи и объект – гораздо ближе. Пастух лишь пожал плечами.
Я вернулся на главную улицу Филино, но вместо поворота на Карасёво проехал прямо по указателю на Нечаево. Эта же дорога вела к посёлку Ключи.
* * *
Проехав мост через реку Вычу, я оставил слева каменное основание старой стены, уходящей в поле, и оказался на шоссе к Ключам, которое выгибалось и уходило за горизонт, как след баллистической ракеты. С возвышенности должен был открываться вид на объект.
Но лес вдоль западной границы объекта оказался настолько густым и мирным, что догадаться о спрятанной за ним территории размером с целый посёлок было невозможно.
Садоводческая радиостанция затрещала и скоро утонула в шуме помех; я не сразу сообразил выключить её зуд. Тишина показалась тревожной, как покой рентгеновского кабинета.
На перекрёстке без обозначений я повернул направо и скоро попал в сосновый бор. Деревья были тонкими и высокими, словно гигантская трава. Старая дорога из бетонных плит угрожающе щерилась арматурой.
Дорога вывела к железнодорожному переезду, за которым оказался Т-образный перекрёсток с главной дорогой, уходящей налево в посёлок Ключи. Я повернул направо на дорогу, которая, по моим расчётам, вела прямо к объекту, и тут же упёрся в знак «Въезд запрещён».
Знак был не страшным. Если дорога односторонняя, могут лишить прав, но она не односторонняя, так что штраф – рублей 500 и всё.
Это был старый знак «кирпич», чуть согнутый посредине порывом сильного ветра, наклонившийся к визитёру и глядящий на него свысока.
И всё же знак выглядел серьёзно, как часовой.
Дерзкая мысль пойти по дороге пешком, ничего, в сущности, не нарушая, тоже была отброшена. До контрольно-пропускного пункта было километра два, и по дороге наверняка встретится куча грозных щитов-предупреждений. Включить дурака не удастся.
Я развернулся и поехал в Ключи. Это был посёлок из двух параллельных улиц и небольшой окраины. Его можно было обогнуть буквой П.
У самого въезда я увидел большой гараж и автомастерскую, возле сдвижных ворот которой скучали двое рабочих. Я остановился метрах в десяти от них и стал ждать, когда они подойдут с расспросами. Так оно и вышло.
Оба были разговорчивы. Мы поболтали о моей машине и пылевой буре, которая случилась у них в понедельник.
Руки одного из рабочих улыбались полумесяцами чёрных ногтей.
– Мужики, – начал я, и обращение вызвало у них лёгкую улыбку, – мне вон на том перекрёстке направо надо, а там «кирпич» висит. Я проеду там?
– Зачем тебе там направо? – спросил Чёрные Ногти, всё ещё улыбаясь.
– Навигатор показывает.
– А ты куда едешь-то?
– Я на Карасёво еду. Навигатор туда ведёт.
