– Слушайте, что за дела? Вы вообще меня не слушаете сегодня, – Лала Паг, что дремала на брёвнышке, проснулась и, нахмурившись, показала вверх по течению маленькой речки. – «Тёмный ручей» – моё имение. Моё собственное. Ау! Фамильное владение Пагов. Я вам показывала, когда мы шли вверх по реке. Там мой дом. Там мы с дедушкой жили. Мамочка и папочка приезжали. Хотите, я схожу на разведку? Можно? Я почти четыре года дома не была. Очень хочется. Я помню дорогу.
Тут мы с Натой поняли, что прямо сейчас нам не выпасть из компании. Мадинка с Петриком тоже вернулись. Подошли Кохи с Инарой и Лёка с Аней. Сая тоже подошла, прикрыв уши.
– Коли так – то я уверен, что производство именно там, недаром Лалу домой не пускали. Замечательно уединённое место, – сказал Кохи Корк.
– Девочке не повезло, – огорчился Аарн. – Очень горько лишиться дома.
– Там теперь жить нельзя, – покачал головой Малёк, – хмурясь на мой внешний вид, и тем напомнив невольно, что Ната может меня разлюбить.
– Но это мой дом! – Лала заплакала, обняв Кохи.
Петрик этого вынести не мог, подумал, подумал, да и сказал:
– Ты не плачь. Хоть жить на этом месте, к сожалению, никто никогда не станет…
– У-у-у-у-у! – взвыла девочка.
– Но тебе возместят твоё имущество. Лала! Ты сможешь выбрать, где поселиться!
Рики глянул на Чудилку с таким восторгом, что я приревновал.
– Ура! Поселись с нами в Някке, слышишь!
Тут девочка выть перестала, вытерла глаза рукавом Кохи и сказала:
– А вы все можете жить со мной. Ну, все, кого из дома выгнали. Точно?
Мы засмеялись. Терезка надулась и заявила, что она думала, что это в её доме поселятся все наши бездомные товарищи.
Однако, чтобы сбылись наши планы, сперва надо было вернуться в Някку.
– Спать! – наконец раздалось дельное предложение.
– Давайте отдохнём, а то мы просто не выживем.
– Поспим – и на приступ Лалиного дома.
– Не выспавшись, мы что-нибудь не так сделаем.
– Мы даже не доплетёмся.
Даже мы, беглецы из Ануки, еле шевелились уже, что же говорить об остальных, не спавших и нормально не евших гораздо дольше нашего, и уставших до невозможности.
– Спать! – обрадовался Чудила. – После отдыха мы одобрим мою стратегию по захвату вражеского логова, а также мои другие разные планы. Мы подадим улики на блюдечке нашему государю – и он не будет сердиться на наше самоуправство. Потому что вот повод как следует прищучить Корков и даже частично арестовать и сослать. Может, в Някке не случиться ничего плохого – просто главные Корки очень быстро в тюрьме окажутся. Корки, они…
Но, глянув на ссутулившихся Кохи и Хрота и на побледневшую Мадинку, Петрик прикусил язык, схватился за пылающие щёки и пробормотал:
– Простите!
– Что? Что он сказал? – шёпотом спросил Лёку Мирон, которого все хорошо расслышали.
– Да ладно, чего уж там! – махнули руками неудачные Коркины дети. – Всё. Спать.
И мы отправились отдыхать перед новыми великими свершениями.
*
Ната не разлюбит меня никогда. Я знаю. Не знаю только одного: за что мне такое счастье?
Пока мы вместе, я буду счастлив, как никто. Потому что Натина любовь – это чудо, это солнце для меня. Настоящее, живое, прекрасное. Кто не любил – тому не понять.
