– Чье это хозяйство? – спросили мы хозяина гостиницы.
– Всё это, – говорит он, – Особняк, усадьба, лесные насаждения, сады и земельные угодья, – принадлежит господину Ецра Планкетту, одному из самых передовых фермеров, проживающем в нашем селе.
На двоих у нас оставалось всего 8 центов. И, поэтому, после обеда мы сидели, гадали по звездам и составляли гороскоп, как нам кинуть местного туза74.
– Давай, я это дело проверну, – говорю я Энди. – Нас двое прожжённых против одного лопуха фермера – это такая же неравная схватка, как борьба Рузвельта с привязанным к дереву медведем75. – Ладно, – говорит Энди, – Пойми Джефф, я хочу быть правильным жуликом, даже когда я, всего лишь, собираю дань с селекционеров брюквы. Скажи, что ты собираешься взять для заманки для этого Ецры? На что он, по-твоему, клюнет?
– Да, – говорю я, – первое, что я вытащу из своего чемодана. По-моему, я захватил с собой новые бланки декларации на подоходный налог, рецепт приготовления клеверного мёда из простокваши и яблочных очистков, бланки для заказа учебников МакГаффи76, (которые в последствии, оказались заказными бланками для приобретения жатвенных машин Мак-Кормика77), жемчужное ожерелье, которое я нашел где-то в поезде, миниатюрный золотой кирпичик, и еще что-то, не помню что.
– Вполне достаточно. – говорит Энди. Любой из этих великолепных и столь нужных для жизни вещей, можно наповал свалить Ецру. И, – говорит, – Джефф, подготовь для него восхитительный сакоташ. И, сделай его таким аппетитным, чтобы он сам тебе отдал хрустящие, новенькие «чистые векселя78». Это позор нашему Министерству Сельского Хозяйства, Комиссии по гражданской службе, а, также, закону «О чистоте продуктов питания и лекарств»79! Как власти допустили такое, что некоторые из наших фермеров разинув рты и развесив уши, покупаются на то, что им суют такие негодяи как ты? Я уже составил списки из всего того барахла, что ты с собой привез. Его там столько, сколько различных культур бактерий в каталогах Общества Красного Креста.
В общем, я отправился на извозчичий двор и нанял там двуколку, мне она понравилась больше всего. Двухколка домчала меня до фермы Планкетта, где я её и привязал. Смотрю, у входа в дом, на ступеньках сидит человек, одетый в белый фланелевый костюм, с алмазным перстнем на пальце, на голове у него кеппи для гольфа, а на шее розовый эскотский галстук80.
– Ну, прям картина. Мы приехали на курорт. – подумал я.
– Уважаемый! Вы не подскажете, как мне найти господина Ецру Планкетта? – спрашиваю я его.
– Это я и есть! – отвечает тот, Или, не похож, по-твоему?
Я остолбенел. Стоял, как в рот воды набрав, а в голове крутились строчки из веселого стишка Маркэма Эдвина, «Человек с мотыгой». Примерно, эти:
Назову слепым себя я,
Коль, порывом вдохновленный,
Вижу всё, не замечая
Человека – центр Вселенной.
Вот так мужик от сохи! Когда я смотрел на этого мохнатого сельского грача81 все мои планы как его наколоть стали мне казаться такими же никчемными как попытка напугать кодлу82 игрушечным пистолетом.
– Ну, – говорит он, глядя на меня в упор, – Говори! А…, вижу, левый карман твоей куртки сильно провис. Бьюсь об заклад, там лежит золотой кирпич. Такие кирпичи мне нужны гораздо больше, чем фуфло о твоем несправедливом увольнении или сказки о затерянном серебряном руднике.
Меня как молнией ударило. Я стоял и ничего понять не мог, до такой степени чувствовал себя идиотом. Но, все-таки, вытащил из кармана маленький кирпич, завернутый в носовой платок и развернул его, чтобы показать ему свое сокровище.
