Благородный жулик - страница 29

– Печально, но факт, говорю ему я, – нас с тобой следует винить в том, что сердце этой милой женщины разбито на мелкие куски и их не склеишь.

– Да, – говорит Энди, знаешь, – я скажу тебе, что я собираюсь сделать. Ты всегда был человеком добрым и благородным. Возможно, я всегда был слишком мелочным. На это раз я пойду на встречу. Иди к миссис Троттер и скажи, пусть заберет из банка эти 2000 баксов и отдаст их тому мужчине, в которого она влюбилась без памяти, и пусть будет счастлива.

От радости я даже подпрыгнул, и целых пять минут тряс его руку. После чего отправился к миссис Троттер, рассказал ей о нашем решении, а та, просто, рыдала от умиления, как еще не в столь далеком прошлом стенала от великой печали.

Прошло два дня, и мы с Энди стали собираться в дорогу.

– Хочешь повидаться с миссис Троттер перед отъездом? – спрашиваю я его. – Она восхищается тобой и очень хочет познакомиться для того чтобы выразить тебе свою признательность.

– Ой, да зачем. Я, думаю, не стоит, – говорит Энди. – Лучше мы поспешим, а не то опоздаем на поезд.

Я уже уложил башли в специальный пояс и успел одеть его, как всегда делал это и раньше, как, вдруг, Энди вытаскивает из своего кармана пачку бонов и протягивает их мне, дескать, на общак.

– Что это? – спрашиваю его.

– Это те две тысячи, которые ты отдал миссис Троттер, – говорит Энди.

– Откуда они у тебя? – говорю.

– Она мне их сама дала, – отвечает Энди. – Я целый месяц по три раза в неделю вечерами наведывался к ней.

– Так ты и есть тот Вильям Вилькинсон, что ли? – спрашиваю у него.

– Да, я и есть, тот самый Вильям Вилькинсон, – был ответ Энди.

Сатана, – произнес Джефф Питер, – это очень требовательный господин. Когда другие будут наслаждаться заслуженным отдыхом, он заставит тебя работать как проклятого. Как когда-то говорили Святой Павел, умудренный жизнью теолог Доктор Уоттс172 и другие Служители Церкви Христовой: «Он всегда найдет того, кто любит дурака валять».

Припоминаю, как-то выдалось лето, когда мы с Энди Такером решили на время завязать; но, судя по всему, не судьба, видимо, так уж нам на роду написано, по кривой дорожке катиться.

Вот, взять, к примеру, проповедника. Он может забыть о своих обязанностях и наслаждаться жизнью. Настает 31 мая, и, если, его друзья хотят видеть его в своей компании, то, тот, обернув противомоскитной сеткой и оловянной фольгой свою кафедру прихватывает клюшку для игры в гольф, молитвенный требник и удочку и отправляется на Озеро Комо173 или в Атлантик Сити174. И, господа, три месяца, он не будет вспоминать о своей службе, а будет, от случая к случаю, искать во Второзаконии, или в Притчах Соломоновых, или в Послании от Матвея, места для замаливания таких незатейливых летних грешков, как пускание на ветер пары луидоров или обучение плаванию вдовы пресвитерианки.

Однако, я собираюсь рассказать вам о нашем с Энди летнем отдыхе, который нельзя назвать обычным.

Мы устали от всех наших похождений, навеянных отнюдь не святым духом. Даже Энди, чей мозг, практически, никогда не спал, начал выражать недовольство, да так, как, на то был способен, лишь, только, Теннисный Кабинет Теодора Рузвельта175.

Охо —хо! – вздыхает Энди. – Я устал. Я чувствую, что пора готовить яхту «Корсар» к плаванию и полный вперед! На Ривьеру!

– Я хочу шататься без дела и копаться в своей душе, – как говорит Уолт Виттер. Я хочу играть в пинокль