Надо отдать должное полковнику Абдурагимову – он начал серьёзно и въедливо разбираться в причинах произошедшего убийства.
(Из бригады сообщили, что рядового Ишкова привезли в больницу уже мёртвым).
Начал начальник политотдела с опроса знания своих обязанностей личным составом караула. Они отвечали хорошо – для меня это небыло неожиданностью.
Я систематически проверял караульную службу, и к своему удовлетворению отмечал, что обязанности солдаты знают.
Не сразу, но полковник Абдурагимов «нащупал» слабое место – рядовой Поздеев действовал в соответствии с разработанными штабом бригады «Особыми обязанностями часового по охране специального сооружения».
Через пару часов он побеседовал с Поздеевым.
На вопросы по правам и обязанностям часового, по табелю постам и по уставу караульной службы тот ответил блестяще.
На просьбу рассказать, что произошло на посту – Поздеев не промолвил ни слова. Молчал глядя в никуда….
Поздно вечером Абдурагимов и замкомбрига убыли из дивизиона, а я собрал офицеров в штабе.
Хотелось проанализировать ситуацию, в которой мы оказались, и продумать дальнейшие действия.
Офицеры сидели, понурив головы.
Салахов отвечая на мои вопросы, повторял и повторял свой рассказ.
Каждый раз, долго «мусолил» фрагмент происшествия, когда он делал Ишкову искусственное дыхание, пытаясь того спасти.
Я попросил его на этом не зацикливаться, но эмоции были сильны, и когда в очередном рассказе он опять с жаром стал описывать «этап спасения», я его остановил:
– «Салахов, я не хотел Вас расстраивать, но судебно-медицинская экспертиза установила: Ишков умер от удушья. Вы что-то не так делали, да и вообще – кто Вам сказал, что при таких ранениях делается искусственное дыхание?».
Салахов побледнел, замолчал, а когда ему вернулся дар речи, он произнёс:
– «Я так и знал, что меня сделают виноватым…».
На следующий день, рано утром в дивизион приехал начальник штаба бригады подполковник Столяров. Красивый слаженный, всегда уверенный в себе в этот визит он был чернее тучи.
Не сказав ни слова – прошёл в караульное помещение и заменил «Табель поста» и «Особые обязанности часового по охране специального сооружения», на «вновь разработанные». Это был порядочный офицер и ему было крайне неудобно это делать при мне. Очевидно поэтому он произнёс: «Те были сделаны неправильно. Об этом доложено. С нами, кому положено, разберутся».
Оказывается, по приезду в бригаду, Абдурагимов доложил комбригу о результатах своей работы и тот дал команду немедленно привести документы в соответствии с уставом, не придумывая новые особенности применения оружия.
Как мне передали комбриг сказал: «Срочно выполнить и доложить, пока у кочегарки не перестреляли весь дивизион!».
Всю ночь штаб перерабатывал документы, устраняя ошибки.
Часовой, в соответствии с вновь разработанным положением, при подходе нарушителя к границе поста применял оружие с предупреждением, и обязан был делать вверх контрольный выстрел!
