Эмме тоже не терпелось увидеть Фрэнка. После завтрака она занималась с гувернанткой языками и географией и хоть и окончила закрытую школу в Регби, Луиза считала, что углубленные знания ещё никому не повредили. Это сильно било по кошельку семьи Морган, но за столько лет Луиза успела подкопить и теперь не жалела средств для образования дочери.
Гувернантка – тучная незамужняя полячка, в годах, с серыми, как зола, волосами и носом-уточкой – посматривала на Эмму поверх пенсне с чутким подозрением, что её подопечная допускает ошибки в элементарном ввиду своей крайней рассеянности. Эмма была не сильна в точных науках, но очень любила географию. Гувернантка рассказывала о ней, как о собственном путешествии в духе складной прозы. Она побывала в Берлине, Лиссабоне, на Курильских островах, избороздила воды двух океанов, каждый раз прибиваясь к матросу, коку, отставному капитану из соображений доплыть, куда рвалось её ненасытное сердце. Затем она без должной печали махала ему рукой с берега и бросалась в первую забегаловку на пристани, а там удручалась поиском нового способа к приключениям. Она описывала туземную жизнь сентинельцев на Андаманском острове Индийского океана красочно и правдоподобно. И Эмма заворожённо глядела на неё, ощущая себя в тех далеких краях с яркой богатой растительностью, где град острых стрел летит на неё: беззащитную, вторгшуюся в замкнутый мир острова, найденного в XVIII веке и известного нелюдимой жестокостью в отношении прибывших.
Но в день первого свидания с Фрэнком её не интриговал рассказ гувернантки. Слепо уверенная, что просчитала все варианты предстоящей встречи, ей было приятно сознавать, какая она находчивая и предусмотрительная. Приятно было и от того любовного приключения, которое ей предстояло совершить. Никакие туземцы не сравнятся с духом, завладевшим её сердцем и предвещающим ей близкое замужество; потом детей, которых с любовью будет нянчить.
Эмму, витающую в пространстве, нельзя было не заподозрить в беспечности. При вполне удовлетворительном положении семьи Морган и добросовестной матери гувернантка считала, что Эмме нельзя жить так, как жила сама гувернантка, путаясь с морскими служивыми. Там совсем другое дело: она сирота, ни дома, ни родных; естественно она, как и любое другое существо, боролась как могла за место под солнцем. Утешившись, что прожитые годы не могли пройти иначе, гувернантка сочла нужным сообщить о расхлябанности Эммы её матери.
Луиза выслушала поверхностно и холодно, не веря, что её дочь увлеклась посторонним. Не может быть! Это после того, как Луиза потратила полтора часа на проповедь, как важно сохранять аристократизм в поведении и не быть самозванкой, выискивающей при помощи родовой фамилии! Полунемецкая, полуанглийская кровь Луизы не обеспечила ей принадлежность к роду известному. Тем не менее, миссис Морган в душе всегда знала, какая благородная редкая кровь растекается по её крепким жилам. Зачем ей справочники титулованных личностей, знание генеалогического древа, если она чувствует себя вполне уважаемой дамой?
Двадцать лет назад она польстилась имуществом мистера Моргана: гарнитуром с частой резьбой из Парижа, двумя креслами кретовой обивки и маленькой фазендой с тремя акрами земли, которые, согласно возрастному порядку, должны достаться ему, а не трём младшим братьям. Луиза вышла за мистера Моргана по первой же просьбе. Она располагала мнением, что нельзя заставлять мужчину повторять дважды – никак это дурной тон! Да и тогда ей прогремело двадцать пять. Года уходили; её родные сестры без хлопот нашли себе дельцов: банкира; юриста, разбогатевшего на продаже акций в Испании; помощника посольства. Но ей достался обычный конторный служащий, который в будущем, надеялась, станет магнатом. В конце концов, все с чего-то начинают. Она была уверена в своих подбадривающих силах – они помогут мужу окрепнуть и взлететь на помостки высоких достижений.
