о слухах, ходивших при Дворе по поводу дамы Дюбарри (такова была ее фамилия), а также о любви, которой, как утверждали, Король к ней воспылал. Действительно, она проводила у Короля каждую ночь. Ее видели каждое утро выходившей из Кабинетов
[76]. Она отправлялась переодеваться в свою гостиницу и возвращалась к Королю после ужина. (…) (г-н де Сент-Флорантен) добавил, что эта мадам Дюбарри была девицей, Плут Дюбарри дал ей свою фамилию, шикарный экипаж, лакеев в галунах. Она говорила, что вышла замуж за одного из его братьев, которого никто никогда не видел и который был подставным лицом и бессловесным персонажем этой комедии. Г-н де Сент-Флорантен сказал мне также, что в Париже эту девку зовут Ангелом, она – незаконнорожденная дочь служанки и одного монаха, работала на улице и отдавалась всякому лакею, а потом ее взял на содержание Плут Дюбарри, у него она обслужила большое число клиентов. Лебель, камердинер Короля, хотел ею обладать и для этого пригласил к себе на ужин, где Король и увидел ее через стеклянную дверь. С этого момента Король очень ее возжелал и, несмотря на протесты Лебеля, заставил приехать в Версаль и Компьень, Она проводила с Королем дни и ночи. Я рассказал г-ну де Сент-Флорантену все, что я знал об Ангеле, даме Дюбарри. Она сама рассказала мне о своей свадьбе, которая была то ли настоящей, то ли фиктивной: Плут Дюбарри хотел извлечь выгоду для себя и своей семьи, подсунул эту шлюху Королю и, видимо, считал, что замужняя женщина придаст этой интриге больше доверия. Впрочем, коль скоро эта девка носит фамилию Дюбарри, семья, естественно, будет облагодетельствована Королем. Но несмотря на фамилию Дюбарри, свои карету, гербы и ливреи, которые выставляла в Компьене, на самом деле она вышла замуж только в конце этого путешествия перед поездкой в Фонтенбло. Мы с г-ном де Сент-Флорантеном погоревали по тому, что Король так увлекся этой девкой, такой мерзкой тварью, которая не подходила ему ни по возрасту, ни по рангу, ни по состоянию здоровья. Но мы и не думали, что такая низкая интрижка могла иметь продолжение, и полагали, что это была временная фантазия. Мы пожелали друг другу, чтобы Король успешно ее пережил и это стало последним всплеском его тяги к дурной компании, свидетелями коей были все.
Во время возвращения из Компьеня только и было разговоров, что об этой новой интрижке. Все осуждали бесстыдство дамы Дюбарри, появлявшейся на людях с уверенностью дамы, находящейся на содержании у могущественного человека. Но никто и подумать не мог, что этот каприз будет иметь последствия и не приобретет никакого влияния ни на дела, ни на людей вокруг Короля. Все считали, что уделом этой девки станет судьба двадцати других, более честных девиц, запертых в «Оленьем парке» Версаля, которые предназначались, чтобы предоставлять удовольствия Королю.
Потом, при переезде из Компьеня в Фонтенбло[77], об этой женщине говорили мало…
(Франсуаза Клер[78] Дюбарри, «Дневник»,
2 сентября 1768 года)
Она еще красивее, чем мне ее описал брат. Нет ничего более прекрасного, чем ясность ее взгляда и лицо, которое может заставить поверить в полную наивность и безупречную скромность. В ее голосе слышится смех, а солнце навсегда застряло в волосах. Белизна лица и нежность ее кожи сравнимы с грудным младенцем. Самое необычное в том, как она говорит о своих любовниках: словно маленькая девочка о куклах и волчках. Никто, и главное, она сама, не смог бы сказать, сколько мужчин попользовались ее чарами. Но она с необыкновенной невинностью говорит о крайне постыдном, потому что от природы сладострастна, и все ее поведение показывает, что лучшая черта ее характера открывается в интимности алькова.
