Михаил задал ей несколько вопросов. Она отвечала сухо и постоянно теребила руки.
– А как продвигается разработка сыворотки? – поинтересовалась Эльза. – Эльдар очень рассчитывал на нее и с нетерпением ждал, когда закончится тестирование. Он даже был готов стать первым испытуемым.
Инна вдруг закашляла. Извинившись, она взяла стакан с водой и поднесла ко рту. Руки подрагивали. Сделав пару глотков, она натужно улыбнулась.
– Разработка лекарства – процесс длительный. Оно еще не прошло все необходимые испытания. Тесты на добровольцах этический комитет бы не одобрил.
Когда следователь сообщил о второй жертве, Инна переменилась в лице и ошарашенно заморгала.
– Не может быть! В смысле… Кхм, я не могу в это поверить! Лия приходила только вчера.
– У вас ведь есть камеры наблюдения? – спроси Михаил.
Оказалось, что совсем недавно в клинике был технический сбой, и Инна не знала, уцелели ли все записи. Она предложила сопроводить следователя в комнату охраны и спешно вывела посетителей из кабинета. Эльза направилась к дочери. Тревога никак не покидала ее. На подходе к палате она наткнулась на врача Вики.
– Она в порядке, – заметив беспокойный взгляд матери, сказала врач. – Но ей нужно полежать здесь пару дней.
– Люда, могу я остаться с дочкой?
– Нет, прости, – вздохнула врач и перешла на шепот: – У нас сейчас черт-те что творится. Кто-то похитил пять сывороток. Они стоят целое состояние! Женя, наша лаборантка, покрывается холодным потом. Кроме нее доступ к ним был только у высшего руководства и фармаколога, который в отпуске. В общем, велели нам, чтобы никаких посторонних в нерабочие часы.
Эльза успела перекинуться с дочерью лишь несколькими фразами, как ее попросили удалиться. Глядя на почерневшую кожу Вики, покрывшуюся пузырями, Эльза едва нашла в себе силы улыбнуться на прощанье. Она поцеловала дочь в макушку и неохотно вышла.
Но стоило Эльзе только выйти из палаты, как она разрыдалась.
Почувствовав чье-то присутствие, обернулась. Рядом стоял уборщик и протягивал ей платок. Она кивнула, взяла платок и вытерла слезы.
– Тяжелый день? – спросил он.
Эльза кивнула.
– Эта неделя вся какая-то напряженная, – вздохнул он. – Все нервные ходят, угрюмые. Даже наша директриса не здоровается. А все началось с тех пор, как какой-то тип за ней целыми днями по клинике бегал.
– Какой тип? – насторожилась Эльза.
– Пациент. Он всегда в маске был. Только появляться перестал, как другая напасть – какое-то ЧП в лаборатории. Что там произошло, не знаю, но теперь все ходят напряженные. Да еще и… труп.
– Труп…?
– Да вы ж сами его видели! Я на работу шел, как раз проходил мимо заброшенной больницы. А там тело. Ну я и позвонил в полицию. А потом вы…
– Так это вы подали мне сумку? Спасибо.
– Пустяки! А у вас здесь…
– Дочь… Я не хочу оставлять ее одну.
– Если хотите, я за ней пригляжу, – улыбнулся уборщик.
Эльза усмехнулась. Но вдруг посмотрела на него особо внимательно:
– А если я действительно попрошу присмотреть за ней? Ей угрожает опасность…
– Раз так, то почему этим не займется полиция?
– Полиция! Она здесь и оказалась именно из-за полиции!
Уборщик замялся, а потом сказал:
– Я о ней позабочусь. В какой, вы говорите, палате она лежит?
Эльза брела по пустынной улице. Она едва волочила ноги, но не хотела вызывать такси, оттягивая момент, когда окажется дома одна. Перед глазами стояла картина изуродованного тела… Лия… и ее локоны… Чьи-то шаги заставил ее обернуться. Всего лишь прохожий.
