Вскоре проснулся и Игорь, и мать стала накрывать стол.
– Садитесь гости завтракать, – ласково говорила, чай, болят? Вино ведь надвое растворено: на веселье и на похмелье.
Игорь с Сашкой быстро натянули штаны, пополоскались у рукомойника и, довершив прочие утренние обязанности, сели за стол.
После двух опрокинутых в рот заветных стопок и обильной закуски Сашка немного успокоился, слегка повеселел.
Скрипнула дверь, в комнату вошла соседка, тётка Марья и Сашку внутри здорово передёрнуло, но он взял себя в руки и вида не показал.
– А, Марья, садись за стол, я ведь тебя ещё вчера ждала, ты же званая была. Чего рожу-то воротишь, долго не заходишь, или обидела тебя чем?
Марья села на край поданного стула, несколько призадумавшись, заговорила:
– Так ведь, хорош гость, если редко ходит.
– А ты давай почаще ходи, ты мне всегда хороша, а уж в праздники, – тем более.
– Так ведь, горький в миру не годится на пиру. Я вчерась-то не пошла со своими делами, а сегодня, вроде как праздник к концу, так вот и зашла.
– А что за горе случилось-то? Давай рассказывай?
– Да обокрали меня, Танюшка милая. Вечером, пока к Васильевым ходила за молоком. Прихожу домой, а иконы одной нет. Что за зараза взяла, руки бы оторвать. И подумать не знаю на кого, – гостей целая деревня. Из озорства ли, или ещё для чего, – не знаю, но иконы одной нет.
Мать строго взглянула на Сашку, повысила голос: – Это не вы озоруете?
– Нет, что ты, совсем что ли? – не показывал вида сынок.
– Да нет! – убедительно вторил приятель.
– Конечно, нет, Сашка-то этого не сделает, – уверенно заступилась тётка Марья, – я вить его с пелёнок, почитай, знаю. Это уж чьи-нибудь пьяницы, понаехали тут на нашу голову. А так-то, кому она нужна, иконы-то старые…
Ну, да ладно, хоть всё вздыхай. Хорошо ещё тех, что поновей не взяли. Особенно за самую хорошую я рада, за Николая Угодника. Почти новая у меня, – совсем недавно её купила.
Игорь незаметно подмигнул Сашке, мол, всё в порядке, считай, что повезло…
С хорошим настроением они покинули деревню и прибыли в город.
Но дальше дело приняло совсем невесёлый поворот. Когда Игорь уже сбыл икону и рассчитался за неё с приятелем, перекупщика арестовали, и ребята с тревогой стали ожидать последствий.
Они не замедлили появиться. Вскоре арестовали и Игоря. Тот товарища не выдал, – взял всю вину на себя. Но вскоре допросили и Сашку, и он, как говорится, «раскололся» и рассказал всё, как было.
До суда его отпустили. И быть бы ему это время на свободе, но устроил парень сразу после допроса пьяный скандал в питейном заведении и попал в милицию. После этого на свободе его оставлять уже не решились и поместили за решётку.
Милицейскую камеру, где он оказался, Сашка запомнил в больших подробностях и надолго, – уж очень впечатляющи там были условия и контингент. Сказать, что было тесно, так это, как говорится, ничего не сказать, – тесно было настолько, что если бы все встали и сошли с общих деревянных нар, то большинство не смогло бы найти для своего стояния места.
В камере было человек пятнадцать. Большинство лежало на этих нарах, подстелив под себя верхнюю одежду, остальные прохаживались, задевая, и придерживая друг друга, между нарами и камерной стеной.
– Курить есть? – спросили из тёмного угла.
Сашка нащупал в кармане помятую пачку, бросил в тот угол. Сгрудившись над ней, задержанные достали несколько сигарет и пачку вернули. Стали раскуривать добычу.
