Близь и даль - страница 2

Но доносящийся голос отца всё отчётливей. И вскоре я выхожу на знакомую опушку. Там стоит, уже запряжённая в нагруженную скошенной травой телегу, лошадь…

Довольные, мы едем с отцом, лёжа на раскачивающемся от ухабистой лесной дороги, высоком возу. Внизу натужно тянет тяжёлую телегу, лошадь – Родная. Браво вышагивает рядом с ней жеребёнок Иртыш. Ещё ниже, но с горделиво поднятой головой, вершит свои собачьи петляющие пробежки, пёс Пират…

Отдыхая на возу, я вспоминаю тот случай с карасями и думаю, что опять ведь не поверят… Ну, пусть попробуют. Сразу же приведу их к себе и покажу. Что я по приезду и сделал…

Не помню уже кому, мне, или моему приятелю Мишке пришла в голову идея провести ночь в лесу у костра. Думаю, что скорей всего мне. Но не в этом дело. В общем, решили мы как-то с ним, будучи ещё двенадцатилетними пацанами, такой поступок совершить.

Не сразу, без радости и со скрипом, но всё же родители нам такое дело разрешили.

И вот, на следующий день, собравшись, мы отправились через поле в ближайший лес.

Отправились, как и положено, ещё засветло, что бы с достатком насобирать дров для костра, приготовить из веток еловых какие – никакие себе постели и ещё сготовить в костре, так уважаемой нами тогда, печёной картошки.

Все подготовительные работы мы до заката успешно завершили и вскоре, радующий и греющий наши тела и сердца костёр, лихо пуская в небеса весёлые искры, пылал на, занятой нами, небольшой, у края леса, поляне.

Потом, закатав в красные угли картошку, дождавшись выпечки её и с удовольствием, затем, съев, мы улеглись на наши нехитрые постели.

Пространство уже вокруг, ещё и усиленное контрастом нашего яркого костра, основательно почернело, несколько приглушив в нас радостное до того настроение. К тому же дело было к осени, и ночная прохлада уже начинала себя подавать.

Мы же, не учтя такого подвоха природы, одеты были по дневному легко, – в одних рубашках. Ближе к костру было ближним бокам нашим слишком горячо, дальше от костра – холодно дальним. Я постоянно ворочался на своей, покалывающей тело, постели, согревая то один холодеющий бок, то другой. Так же, молча, ворочался и мой напарник. Наконец, где-то к полночи, я не выдержал и, поднявшись, сел поближе к костру.

Открыв глаза, поднялся и уселся также и Мишка.

– Тут, наверное, и волки могут быть, – осторожно, вполголоса сказал мой приятель.

– Наверное, – одобрительно поддержал его я, – раньше где-то тут недалеко скотину умершую, говорят, закапывали – так всякое зверьё сюда дорогу знает.

– А вон там вроде глаза чьи-то горят, – тревожно проговорил, направив ладонь в темноту, Мишка.

– Да вроде, – поддержал я, хотя, по правде, ничего и не увидел.

– Может, свалим отсюда? На природе побывали, костёр пожгли, картошки поели. Что ещё надо?!

– Давай, – одобрительно отозвался я…

Мы быстренько разбросали и затоптали наш костёр и скорым шагом пошли через поле к, маячащей в дали немногими огоньками, нашей деревне…

На другой день мы похвастались приятелям, что проводили эту ночь в лесу и, что глаза горящие в темноте чьи-то видели. Но то, что не до конца эту ночь там провели, заранее меж собой договорившись, не сказали…

В детстве я очень любил рыбную ловлю. Мне нравилось приносить домой добычу. Но было для меня в рыбалке и нечто большее – тайна. Оттого, что не знаешь: кто там подобрался к твоему крючку. Окунь, плотва, или, может быть, язь, или жерех? Да и какого размера эта рыба? Может быть очень крупного?