— Марат, можно из нашей квартиры хотя бы несколько работников сюда перевести? — жалобно попросила Оксана, проглотив очередной кусок огурца, причём явно без аппетита. — А то даже некому нашу комнату в порядок привести. Я бы, конечно, и сама убралась, но ты же знаешь, у меня бесконечные кастинги, пробы, съёмки…
— Делай, как хочешь, — смилостивился Воронцов, сильно подозреваю, потому что поел. Как часто любит повторять мама: сытый мужчина – добрый мужичина.
— А Альберта, нашего повара, можно? — Оксана, видимо, решила, что мало попросила, поэтому добавила ещё.
— Исключено, — категорично отозвался Марат. — Я против, чтобы к плите кто-то подходил кроме Нины Васильевны. Я такой сочной и нежной говядины даже в фешенебельном французском ресторане не пробовал. Нина Васильевна, вы всегда вкусно готовили, но сейчас ваше мясо просто выше всяких похвал.
Нина Васильевна заулыбалась, а щёки тронул лёгкий румянец.
— Марат, как приятно, что ты прошлые заслуги вспомнил, но сейчас похвала не по адресу. У нас теперь на кухне только Настасья хозяйничает, а я на подхвате, картошку почистить, рис промыть…
Признаться, ждала, что Воронцов выскажется по этому поводу, но он промолчал, зато его подружка не удержалась и вставила свой комментарий.
— Настя по профессии повар, я бы удивилась, если бы было невкусно. Не сложно же смотреть в рецепт и делать всё по инструкции, особенно, если тебя этому учили.
— Я в кабинет, меня до вечера не беспокоить, — поднимаясь со стула, сказал Марат, когда проглотил всё мясо, что лежало на общей тарелке, и что странно, даже не лопнул.
— Я хотела с тобой поговорить, — обратилась я к Воронцову.
— Марат же сказал - не беспокоить, — тут же вставила Оксана свои пять копеек, но под грозным взором любовника сникла.
— Хорошо, приходи через десять минут.
Ровно через оговоренный срок я стояла у дверей кабинета, морально готовилась к разговору, то есть вытирала мокрые ладони о юбку, и успокаивала нервы, медленно вдыхая и выдыхая.
— Войди, — отозвался Марат, когда я постучалась. — Только дверь за собой плотно закрой.
Переступив порог, прикрыла дверь, как и просили, потому что пришла я договариваться, а не ругаться. Проблема только состояла в том, что оказалась я в кромешной тьме, хоть глаз выкалывай - ничего не видно, вообще.
Предположу, что не только шторы задвинуты наглухо, но и жалюзи опущены вниз. Один единственный источник света - тусклая декоративная лампа в углу, освещал лишь один предмет – себя, ну, может, ещё сантиметр пространства вокруг.
Воронцов - точно упырь, только они днём сидят в темноте, им так комфортней.
7. Глава 7
Наощупь двигаюсь вглубь комнаты, жду, когда глаза привыкнут к темноте и станет хоть что-нибудь видно. Воронцов тоже как назло молчит. Он сам-то где? Сидит за столом в кресле, наблюдает, как я, топая по одному месту носком несколько раз, прокладываю себе дорогу? Да, потешно, наверное, смотрюсь со стороны. Хотя как в таких потёмках можно что-нибудь разглядеть.
Кожей ноги в районе икры по касательной задела что-то мягкое. Наклонилась, пощупала и решила: «Вот оно, моё спасение – диван».
Присела. Блин, что-то не то! Высоко и неудобно. Поёрзала. Моя попа прямиком угодила на… свёрнутый плед?
Озарение, куда я примостилась, спустилось на мою голову как гром среди ясного неба, после того, как подо мной «свёрнутый плед» сначала тяжко вздохнул, а потом заговорил человеческим голосом:
