– Гетман, госпожа! – расшаркался вскочивший на ноги старик и посетовал: – Нигде не могу найти Ютту.
– Значит, она занята, – с уверенностью в голосе предположила Ортрун, но Збинек почувствовал, как она напряглась. – Все готово?
– Ждем вас и начинаем, – доложил Дивиш.
– Прелестно.
– А тут ты чего искал? – спросил Гоздава. – Жену?
Управляющий моргнул и спохватился.
– А, нет, – пробормотал он, показав на раскрытой ладони маленький сапфир в золоте. – Госпожа Сикфара потеряла серьгу.
Збинек приценился: красиво, но не стоит даже его нынешнего коня. В сааргетских конюшнях очень славные кони, Освальд в них разбирается не хуже, чем в выпивке. Ортрун взяла украшение, послала управляющего дальше искать Ютту и призадумалась.
– Есть про это какая-нибудь примета?
– Про что?
– Про невесту, которая теряет серьгу в день свадьбы.
– Мне-то откуда знать?
– Ну, ты же видел больше невест, чем я.
– Какое мне до них дело? То ж были не мои невесты, – сказал Гоздава и хитро улыбнулся.
Ортрун, тоже чуть скривив губы, покачала головой и жестом велела дверям открыться.
Давным-давно Сааргет принадлежал Хаггеде – то есть, сама земля принадлежала, не замок, потому что хаггедцы вообще не строят замков, – но даже там, на богатейшем востоке, Збинек не видал разом столько серебра. Золота, правда, видал и побольше, но серебро в Берстони было в самом ходу, и Фретки могли позволить себе заставить по два ряда широченных столов начищенными до металлического блеска приборами. Понятно, чего ублюдок Бруно – наполовину хаггедец, а значит, смыслящий в деньгах человек – так яростно тянулся к наследию покойного отца.
Збинек вот тоже тянулся к своему наследству, но слегка по другим причинам: перед самым побегом из дома выбив глаз среднему брату, он мечтал однажды вернуться во главе большого отряда и ослепить старшего. Ортрун всецело поддерживала эту идею, ведь и для ее целей требовалось собрать много сил. Сегодняшняя свадьба, можно сказать, была отправной точкой длинного пути к власти.
Сказал бы кто-нибудь Збинеку лет двадцать назад, что он однажды увязнет по уши в политике.
– Друг мой! – дрожащим от волнения голосом воскликнул Стефан Шилга, отец невесты. – Рад тебя видеть! Поможешь кое с чем?
Збинек не считал Стефана Шилгу другом, не был рад его видеть и не собирался ему ни с чем помогать, но Ортрун шепнула:
– Займись им. Мне нужно тут быстренько всех обласкать и вытащить Модвина из-под стола.
Примерно так и выглядела берстонская политика.
Потерянная серьга невесты оказалась у Гоздавы в руке, когда Ортрун отпустила его локоть и пошла приветствовать гостей. Слуги уже отправились звать молодых, свадебный обряд вот-вот должен был начаться, и, видимо, поэтому ладонь Стефана Шилги оказалась липкой и холодной.
– Что у тебя стряслось? – спросил Збинек и вытер пальцы о штаны.
– Кроме того, что Сикфара выходит замуж и оставляет меня наедине с женой? – вымученно усмехнулся Стефан и понизил голос до шепота: – Я забыл слова ее клятвы. Напрочь. Чем клянется женщина?
Збинек нашел взглядом Ортрун, которая что-то внушала взлохмаченному младшему брату, намертво вцепившемуся в алую скатерть, и тяжело вздохнул.
– Кровью, слезами и потом, – сказал Гоздава и задумчиво почесал щеку. – Нет. Сначала пот, потом слезы.
– А мужчина – именем, землей и..?
– Мечом.
– Мечом! – с улыбкой подхватил господин Шилга. – Да, разумеется. Благодарю. Я слышал, Освальд хорошо владеет оружием.
