Близнецы из Аушвица. Мне приснилась война - страница 13

Почему я не могу удовольствоваться тем, что уже имею? Что такое у меня внутри просит чего-то еще? Почему я так отчаянно нуждаюсь в любви, зная, что евреи не гонятся за ней и даже не верят в нее? Да, я в нее верю – верю всем сердцем и жажду ее». Она положила ладонь на бедро – в то место, где с утра ощутила фантомный синяк. Резкая боль пронзила ее ногу, напомнив о сне, который она видела прошлой ночью. Никто этого не заметил, но от воспоминания Наоми вздрогнула.

«Мои дети, – думала она. – Мои драгоценные малышки. Какой ужасный это был сон! И я не понимаю, почему ощущаю боль в теле, если мне все просто приснилось? Я боюсь, в этом есть что-то большее. Что-то серьезное. Возможно, предупреждение. Но что я могу сделать, даже если это так? Я понятия не имею, как истолковать свой сон. Хершель уверен, что это был просто кошмар. Мне бы хотелось с ним согласиться, – она снова потерла бедро. – У меня и раньше бывали похожие сны, но ничего не происходило. Но я никогда не просыпалась с физическими доказательствами от сна. Никогда они не сопровождались настоящей болью».

Она пошла на кухню отнести тарелки. Но сон никак не шел у нее из головы. «Уже не в первый раз я вижу тех же солдат в той же форме в моих снах. Я помню, в прошлом году у меня был похожий кошмар – с теми же солдатами, которые несли те же флаги. Этих флагов мне никогда не забыть; с первого раза, что я их увидела, они привели меня в ужас. Хотя больше они нигде мне не попадались, кроме как во сне. Я даже не знаю, существуют они на самом деле или нет. Но когда я закрываю глаза, то вижу все тот же красный флаг, развевающийся на ветру, с тем же черным пауком в центре. У меня от него бегут мурашки. Но надо не забывать, что сказал Хершель: ничего никогда не случалось. Из прошлогоднего сна ничего не произошло. Может, и из нынешнего ничего не случится. И все равно я не могу понять, почему мне снятся одни и те же солдаты. Есть тут какой-то смысл или это просто кошмар, как говорит Хершель?»

Она снова прикоснулась к бедру, куда во сне солдат ударил ее прикладом. Ни синяка, ни боли.

Когда менора догорела, девочки обменялись маленькими подарками, которые приготовили друг дружке на праздник, а потом распечатали подарки, которые принесли им дядя и тетя. Потом все надели пальто и по семейной традиции пошли в приют для сирот, которым каждый член семьи Айзенбергов должен был подарить какую-нибудь свою вещь. Так Хершель показывал соседям, что он хороший человек, который учит своих детей цдака – радости помогать другим.

Каждый год детям говорили, что они должны тщательно выбрать хороший подарок из собственных вещей. Им говорили, что они должны радоваться, отдавая эти вещи тем, у кого матери умерли или семьи слишком бедны, чтобы позаботиться о них, ведь таким детям повезло меньше, чем девочкам Айзенберг. Шошана очень любила эту часть праздника. Ей нравилось видеть радость на лицах тех, кто получал ее подарок.

Айзенберги не были особенно богаты, но они считались обеспеченными. Собственно, они были более обеспечены, чем большинство семей в местечке. Хершель ясно давал понять своим детям и жене, что гордится этим фактом. Он говорил, что им повезло иметь такого отца и кормильца. Хотя ему и нравилось одаривать нуждающихся, Хершель действовал не совсем от чистого сердца. Ему льстило, что его считают таким процветающим. Подарки сиротам лишний раз напоминали его соседям, что у Хершеля Айзенберга есть что отдать, а это означало, что он успешный человек.