Близнецы из Аушвица. Мне приснилась война - страница 23

– Хотела бы я чувствовать то же самое с Хершелем!

– А у тебя не так?

– Нет, совсем не так. На самом деле он вообще меня не обнимает. Просто входит в меня, а я лежу и терплю.

– Наоми, ты говоришь ужасные вещи! Но это кошмар. Честно.

– Тем не менее это правда. Я рада, что, по крайней мере, мы спим в отдельных кроватях. Я не вынесла бы, если бы мне пришлось делить с ним постель. Он не гладит меня и не целует. Я чувствую, что он просто делает свое дело. Я имею в виду, мы все знаем, что должны заводить детей. Этого от нас ждут. И он старается исполнять свой долг.

– Я бы так хотела, чтобы у нас с Арамом были дети, но, похоже, их не будет. У меня даже ни разу не запаздывали месячные. Всегда точно вовремя. Это так меня разочаровывает! Я разочарована в самой себе. Но Арам говорит, что совсем во мне не разочарован. Говорит, ничего страшного, если я не смогу зачать. Говорит, все равно будет любить меня. И я знаю, что это правда. Но мне все равно очень хочется родить ему сына.

– Он очень щедр. И всегда помогает нашим родителям деньгами.

– Да, правда. Арам щедрый. А больше всего меня трогает, что он, хоть и небогат, готов делиться тем немногим, что имеет. Думаю, что он продолжал бы помогать папе даже в ущерб себе. Он такой добрый!

– Папа, – фыркнула Наоми. – Он заставил нас всех работать на него. Ты и твой муж помогаете нашим родителям, мы с Хершелем тоже даем им деньги. Они живут лучше, чем жили когда-либо. Папа должен быть счастлив. Ему больше не надо столько работать. А он всегда был ленивым. Дай ему волю, так и проспал бы весь день, – горько сказала Наоми.

Мириам обвила сестру руками. Но не стала спорить с фактами.

Остальные братья и сестры Наоми не помогали родителям. Ее братья оба занимались торговлей; у каждого было по двое детей, и они едва зарабатывали достаточно, чтобы их прокормить, но, по крайней мере, они женились на бедных девушках, которые ничего от них и не ждали. Младшая сестра недавно вышла за фермера, и детей у них пока не было. Если урожай выдавался богатым, ее муж делился с их родителями. Но обычно им тоже нечего было дать.

Отцу Наоми нравился Арам, и он был благодарен за то, что зять дает ему. Но Хершель был его любимчиком. Наоми знала, что отец хвастается перед друзьями, что Хершель дает ему достаточно, чтобы спокойно отдыхать на старости лет. Она понимала, что должна быть благодарна мужу за все, что он делает для ее родителей. Но сколько она ни старалась видеть в Хершеле хорошее, приходилось признать, что, живя с ним, она чувствует себя очень одинокой.

Она мечтала о теплоте. О человеческих прикосновениях. Не обязательно интимных – хватило бы просто касания руки или небольшой ласки, которые так много значили для нее. Если бы он иногда находил время сесть и поговорить с ней, посмеяться, давал понять, что ценит ее, она бы сделала ради него все что угодно. И сильнее старалась бы подавить свои чувства к Эли. Но Хершель был на такое неспособен. Хоть они и были женаты уже некоторое время, он так и не научился общаться с ней. И даже не старался. Обычно, когда они разговаривали, он ограничивался лишь тремя ответами на ее слова: «да», «нет» и «делай, как я сказал».