Сорока почувствовал, как струйки пота побежали вдоль спины. До недалёкого тугодума только сейчас дошло, что выбора у него нет. Если он не согласится идти против Коро, то вряд ли выйдет из погреба. Если согласится, то вся затея может потерпеть крах и хозяин лично расправится с ним как с предателем. Пьер прикусил губу и погрузился в мучительные рассуждения. Скрывая насмешку, Тесак опустил руку на его плечо и шепнул:
– Подумай, красавчик. Ведь ты сможешь повелевать всеми потаскухами Лиможа, стать их господином, и уж точно поквитаешься с маленькой смазливой негодницей. Я ценю преданных людей – тебя ждёт отличное будущее.
Сорока облизнул пересохшие от волнения губы и выдавил:
– Клянусь жизнью… хозяин…
Головорезы смотрели на него с насмешкой, но Пьер вообразил, что это всего лишь одобрение.
– Теперь слушай, – серьёзным тоном произнёс Тесак. – Кое-кем из близкого окружения Коро займутся другие. Одноглазого я оставлю себе. А ты должен избавиться от Паучихи. Она слишком умна и пронырлива – её нельзя оставлять в живых.
– Но… но… я… – залепетал Сорока.
– Я знаю, мой славный, – хмыкнул Симон. – Придушить мадам сводню у тебя духу не хватит. А вот добавить яд в питьё – пустяковое дело.
– Яду? Это мне по силам, хозяин. – Закивал Пьер. – Позвольте и девчонку отправить вслед за мамашей.
– Эдакую красотку? – подал голос Бурдюк. – Да такая шлюха стоит хороших денег!
– Да чёрт с ней. – Пожал плечами Тесак. – Красивая девка – не такая уж редкость. Можешь потешиться с ней, если наш смельчак Сорока не возражает. Ведь она станет его собственностью.
Эти слова вовсе ослепили недоумка Пьера. Вот дьявол! А ведь действительно он может оставить Сьюзи в живых и заставить отработать все деньги, что на неё потрачены! Ну и получит же она оплеух за все годы его унижения! И его лицо порозовело от предвкушения сладкой мести.
– Всё, хозяин, – с горячностью воскликнул он. – Считайте, что дело сделано. Мне бы только раздобыть яду, и я…
– Тебе и искать не придётся, – насмешливо бросил Симон. – Аптекарь Марлон уже изготовил славный напиток и даже убедил нас в его действии. – Он кивнул Тухлому Гийому. Громила пинком отбросил тряпьё у стены, и перед Сорокой оказалось мёртвое тело аптекаря.
Пьер невольно вздрогнул и боязливо отодвинулся подальше.
– Видишь, Марлон состряпал зелье и проверил его на себе, – невозмутимо проронил Симон.
– Верней верного, – протянул Гийом.
– Протянул ноги через пару минут. – Кивнул Висельник.
– Вот, возьми – добавишь в питьё для Паучихи. Тебе и делать особо ничего не нужно, попросту позаботься, чтобы мадам сводня это выпила. – С фальшивой улыбкой подмигнул Тесак. – Да не торопись, красавчик. Я дам знать, когда пора. Иначе провалишь всё дело и угодишь в лапы Одноглазого, а уж он вряд ли будет долго выспрашивать, кто надоумил тебя провернуть подобное. И твои потроха мигом окажутся в сточной канаве. И держи язык за зубами, если не хочешь перед смертью ещё и онеметь.
Сорока пробирался к дому, не чувствуя ног. Лицо его пылало, а голова раскалывалась от прежде не присущих ему раздумий. Он лихо поклялся в верности Тесаку и пообещал отравить сводню, но, оставшись один, Пьер стучал зубами от страха. Возгордившись вниманием таких значимых в мире отверженных особ, бедняга поставил себя в весьма шаткое положение. Теперь ему оставалось балансировать, словно циркачу на канате, и любое неверное движение грозило гибелью. Силы небесные, а ведь его пристукнут в любом случае! Если победит Коро, то его порежут на куски его прислужники. А если он нарушит клятву и верх одержат заговорщики? Пожалуй, Бурдюк, Висельник или сам Тесак заставят его изрядно помучиться перед смертью. Что же делать?
