– Понял, понял, – ворчу я. – Чего хочешь за услугу?
– Э, – говорит одноклассница, – не так быстро, мне подумать надо.
Прощаемся. В голове пусто. Иду домой.
22 декабря
Тэги: НЕЖИТЬ ИНТЕРНЕТНАЯ
Выследил Овчинникову на большой перемене, слегка прижал её в углу возле раздевалок. Она сначала неверно меня поняла, потом офигела. Потом гневно запищала и забарахталась. Я говорю:
– Ну и тварь же ты, Овчинникова. Серёгина просто тупая. А ты – тварь.
Она возмущается:
– Чего, Дэн, отпусти, что я тебе сделала?
Я спрашиваю:
– А ты не знаешь, да?
Насмешливо кривится. Догадалась.
– Ой, Овчинникова, я думал, ты усагимими7, – говорю, – а ты, оказывается, матёрая Лоли8.
– Чё за фигня?! – орёт. – Отстань!
Я одной рукой придерживаю её под горло у стеночки, другой демонстрирую экран своего смартфона. Пальцем перелистываю несколько фоток, чтобы она прониклась.
– Классный хентай9, – говорю. – Вот эта вообще моя любимая.
– Это личное, – шепчет Маша, – ты, скотина.
– Знаешь, – говорю, – сейчас ни у кого ничего личного нет. Если уж у голливудских звёзд аккаунты взламывают… – цокаю языком. – Ты вообще польщена должна быть.
Овчинникова разражается длинной тирадой, которую я из уважения к самому себе здесь транскрибировать не буду. Самыми приличными словами там были: «свой, твою и проклятый». Орёт:
– Я кое-кому скажу, от тебя мокрого места не останется.
Поднимаю бровь:
– Кому скажешь: маме? брату? ОТЦУ?!
Она верещит:
– ОН тебя убьёт!
– А, «папик» твой? Что, прям приедет? У вас же вроде виртуальный секас… любовь, в смысле? Может, в полицию заявишь? Так я тогда покаюсь, в частности, перед родаками твоими. Вот, – говорю, – раньше непруха была: сжёг фотку и ищи-свищи. Сейчас куда лучше – цифровые технологии, однако.
У Машки слова закончились, остались только маты и взгляды. Я её отпустил и говорю:
– Ещё раз в сторону Лозовой хоть одно неверное движение сделаете, эти фотки появятся в нашей группе на стене, и это будет только начало.
Овчинникова срывающимся голосом говорит:
–Ага, а сам будешь смотреть, извращенец недоделанный. Вряд ли теперь тебе твоя Лозовая даст, не обольщайся.
Я ещё не далеко ушёл, метнулся назад, опять взял её в клещи.
– Запомни, – говорю, – в игру под названием «булинг»10 можно играть и вдвоём, и втроём, и вчетвером. Я, – шепчу ей на ушко, – как раз во вкус вошёл, предупреди там своих подружек.
Ухожу домой, весело насвистывая. Не зря я вчера с Петькой по скайпу консультировался. Кравченко – начинающий хакер, но кое-чему уже научился. Девочки, мой вам совет: хотите сохранить ауру загадочности, не храните онлайн свои интимные фотки.
Мамель водила нас на примерку. Девчонки меряли свои пачки, а мы – фраки. Бальный фрак – это, конечно, дрянь редкостная. Самый смешной в нём Бордман, такой чёрный кузнечик-переросток, длинный и худой. Под фраком – манишки, жилетки, подтяжки, бабочка на кадык. Антон сфоткал, как мы в абсолютной фрустрации всё это напяливаем. Девкам нашим очень понравилось то, что они там напримеряли. Жаль, нас не пустили поглядеть.
По взглядам вижу, что цыпы между собой вчерашний наезд перетёрли. Если бы только взглядами можно было убивать, я бы давно валялся где-нибудь в уголке с посиневшим фейсом и вывалившимся языком.
Репетировали на физре. Тоша с Люсьеной тыкались в мобильники и угорали с чего-то. Я посмотрел издалека – порадовался: Антон вовсю обхаживает нашу газетную принцессу. Пусть. Аня была бледная, совсем больная на вид, подошла к Мамель и отпросилась. Я сидел на лавочке, иногда вставал, и Мамель показывала на мне всякие движения.
