– Так точно! – с готовностью щёлкнул каблуками полковник Амурочкин.
– Больше ничего подобного мне не докладывать! Только по существу. Впрочем… – генерал Разин открыл сейф и бросил в его чёрную пасть бумагу. – Пусть полежит до лучших времён. Авось пригодится.
И полковник Амурочкин осторожно оскалился, он, как и его начальник, недолюбливал государственного советника первой юстиции Карабая, который при первом удобном случае вмешивался в дела МВД и мешал плавному течению жизни.
***
Утром Мирон Прибавкин имел честь узнать из сетей, что его честное имя опорочено на сайте «Криминальное досье», в которой юзер, некая Дарья Гнездилова с пафосом, достойного лучшего применения, ставила вопрос ребром: доколе в «Третьем Царстве» будут исчезать люди? И куда смотрит власть? А главное, кому это выгодно? А выгодно, оказалось, всё той же власти. Ну и пошло и поехало со всякими абсурдными выводами, на которые уже никто не реагировал, разве что политотные психопаты.
Откуда и как узнали? – похолодел Мирон Прибавкин, в исступлении откидываясь на спинку кресла. Если начальство пронюхает, мне конец!
Между делом он открыл для себя кое-что новенькое, оказывается, в Москве за год бесследно исчезают ни много ни мало аж пятьдесят тысяч человек, а это аж на сорок с лишним процентов больше, чем до пандемии коронавируса. Было о чём задуматься. Плотность столичного населения оказалась решающим фактором, определяющим частоту заболевания. Фамилия же его упоминалась в связи с тем, что он оказался центральной фигурой расследования в деле Самсона Воропаева. «И вот ещё одна жертва прогресса! – писала Дарья Гнездилова. – Доколе? Доколе это будет продолжаться?! А власти ничего не предпринимают!» Идиотка, подумал Мирон Прибавкин, и решил, что её надо обязательно допросить и припугнуть, если получится, конечно, потому как журналюги – народ тёртый, на пустые угрозы не покупаются.
Он бы так и сидел в тупой задумчивости за компьютером, если бы жена Зинка не велела собираться на работу:
– Вот выгонят, остолопа, кто нас будет кормить?!
Сама Зинка работала в ближайшем супермаркете завскладом пищевой продукции и уходила ни свет ни заря, а возвращалась, когда петухи уже спали. Детьми занималась тёща, к несчастью, живущая рядом, в шаговой доспутности, пятидесятишестилетняя Марфина Дормидонтовна, из-за которой Мирон Прибавкин всё порывался развестись с женой, да за бесконечной спешкой, работой и беспредельной авральщиной элементарно не успевал. И обиды накапливались, как снежный ком. Дело дошло до того, что он их элементарно забывал и пялился на жену с особой злобой, готовый разрядиться в дикой выходке, но даже и та теоретически дикая выходка постепенная стиралась и переходила в повседневную рутинную ненависть. Мать моя женщина! – ругался он, но ничего поделать не мог. Такова была цена столичной жизни.
Мирон Прибавкин покорно оделся, хлебанул чая, и, на ходу засунув бутерброд с колбасой в карман, в прекрасном расположении духа выскочил из дома. Начинался прекрасный летний день, после которого следует принять душ, но Мирон Прибавкин не спешил в управление. Накануне он сказал, что задержится до обеда по служебной надобности, а сам поехал в автосалон «Кунцево» и тихо, скромно купил недорогой, но солидный, за миллион с небольшим, УАЗ «Патриот» «максимум» белого цвета, с кожаным салоном и системой дистанционного слежения, а также приобрёл номера, полис ОСАГО по онлайн и зарегистрировался. Потом знакомый жиган Луценко, которого Мирон Прибавкин когда-то отмазал за мелкие уголовный проступок, выдал ему автомобильный номер, и Мирон Прибавкин был счастлив второй раз в жизни, первый раз был счастлив, когда по глупости женился на Зинке. Увы, те времена канули в вечность, осталась лишь горечь воспоминаний.
