Звягинцев пошел в отдел инженерных войск. Там ему сказали, что звонил Королев и передал приказание командующего фронтом.
В отделе кадров тоже знали, куда и зачем надлежит ему отправиться, – командировочное предписание было отпечатано и передано на подпись начальнику штаба.
Звягинцев посмотрел на часы – стрелки показывали десять минут восьмого. Он вспомнил, что с утра ничего не ел.
И хотя есть Звягинцеву не хотелось, он решил спуститься в штабную столовую, чтобы хоть немного перекусить. Продовольственный аттестат лежал у него в кармане, но становиться на учет в АХО штаба фронта уже не было смысла.
В этот неурочный час в столовой было пусто. Звягинцев сел за столик. Подошла официантка и вопросительно посмотрела на него:
– Талон на ужин, товарищ майор.
Звягинцев растерянно ответил, что талонов у него нет. Официантка, пожав плечами, сказала, что без талонов кормить не имеет права.
В это время мимо проходила другая официантка, знакомая Звягинцеву еще с довоенных времен. Звягинцев подозвал ее, и она объяснила, что порядки в столовой изменились, потому что карточные нормы в городе сильно урезаны. Без талонов теперь разрешается отпускать только чай без сахара.
– Что ж, – покорно сказал Звягинцев, – значит, придется попоститься.
Он встал и направился к выходу.
– Вы, никак, ногу зашибли, товарищ майор, – сказала ему вслед официантка. – Ой, да вы, наверно, ранены?..
Она заставила Звягинцева снова сесть, куда-то убежала и, вернувшись, победно сообщила, что начальник столовой разрешил в порядке исключения накормить раненого майора за наличный расчет.
«Вот я и начинаю извлекать выгоды из своего ранения, – с невеселой усмешкой подумал Звягинцев. – В строй не пускают, зато как инвалида без талонов кормят…»
Он проглотил несколько ложек супа, с трудом разжевал кусочек сухого, жилистого мяса, поблагодарил официантку и снова пошел в отдел кадров.
Его командировочное предписание было уже оформлено. Вручая Звягинцеву документ, работник отдела кадров посоветовал выяснить, когда в район Кировского завода пойдет какая-нибудь машина.
Звягинцев посмотрел на часы. Было восемь вечера. «Может, все-таки заскочить домой? – подумал он, но тут же сказал себе: – Зачем?»
И в самом деле, зачем ему было ехать в пустую холостяцкую комнату, куда он не заглядывал с тех пор, как получил приказ выступить с батальоном на Лужскую линию?
«Не поеду», – решил Звягинцев и направился в диспетчерскую.
…Штабная «эмка», к ветровому стеклу которой были прикреплены с внутренней стороны несколько пропусков – на передвижение после комендантского часа, на проезд во время обстрела и воздушной тревоги, на выезд в прифронтовую полосу, – мчалась по затемненному городу к Нарвской заставе, и водитель лишь время от времени освещал путь короткими вспышками окрашенных в синий цвет фар.
Положив свой чемоданчик и шинель рядом с водителем и расположившись на заднем сиденье – там удобнее вытянуть больную ногу, – Звягинцев то и дело поворачивал голову, стараясь разглядеть улицы, по которым они проезжали.
Шел только одиннадцатый час, но улицы были совершенно пустынны. Да и громады домов с черными, затемненными изнутри окнами казались нежилыми.
Призрачный свет фар на мгновение выхватывал из темноты прилепившиеся к угловым домам, похожие на огромные утюги доты, нагромождения мешков с песком, прикрывающие витрины магазинов, и снова все погружалось в сумрак.
