– Что слова? Ты и так всё знаешь!.. – он приобнял Жюзьен за гибкий стан и привлёк себе. – Как же я истосковался по тебе, родная…
Горячие губы Реми заставили её обо всём забыть, ласковые руки, крепкие объятья… Ещё совсем недавно она и думать не думала, что может быть такой счастливой. Утолив свою страсть и выплеснув нежность, они лежали, прижавшись друг к другу, и мечтали о будущем. Реми поглаживал ладонью перевёрнутое блюдечко её живота.
– Неужели там кто-то есть?.. Даже не верится! – он поцеловал Жюзьен в пупок и заглянул в глаза с такой преданностью и надеждой, что сердце обожгло.
«Он заслуживает большего!» – подумала она и невольно глаза стали влажными.
– Не поймёшь вас, женщин. Когда вам плохо, вы плачете, когда хорошо – тоже…
«Сказать ему и разбить сердце?! – мороз пробежал по коже. – А жить во лжи и растить чужого ребёнка, лучше? Такого ему желаешь?» – не унималась совесть.
И всё же Жюзьен не могла сейчас взять и разрушить собственное счастье, может быть, это эгоистично, может быть, нехорошо, но ей нужен Реми, ребёнку – отец и, прежде всего, дом, где он будет расти. Ведь не чужая же в нём кровь?! Об Адриане она и думать не хотела, ничего бы у них не вышло.
– Нам нужно одеться, они скоро вернутся! – сказала она и быстро начала приводить себя в пристойный вид.
– Откуда ты знаешь? – спросил Реми, натягивая штаны, – Отец говорил, что посидят, как положено.
– Что-то пошло не так. Сердцем чую.
И только успели они всё прибрать, как дверь распахнулась. Отец был в ярости, а Адриан с трудом скрывал своё довольство.
– Это ж надо! Отказалась жить в моём доме! Пусть, говорит, жених с ними живёт, как альфонс, как содержанец! Где ж это видано! Не бывать этому, пока я жив!.. – отец выругался и сплюнул на пол. – В общем так, Адриан, коль не изменят они своего решения – разрываем помолвку. Пусть ищут себе другого жениха. А тебе дом построим, пусть потом локти себе кусают! Ничего, двоим сыновьям построили, и тебе поднимем! Что притихли, голубки? – он перевёл взгляд на младшего сына, – Ваша песенка спета, буду с вами свой век доживать.
Адриан посмотрел на Жюзьен глазами побитой собаки, если бы он мог, то, не задумываясь, поменялся бы с Реми местами, не нужен ему ни дом, ни невеста с приданым. Только бы быть сейчас рядом с ней и, как младший брат, держать за руку…
Развели огонь, поели, да и спать пошли по своим местам, утро вечера мудренее.
Ещё до рассвета Жюзьен встала и пошла к любимой коровке, её мутило даже от запаха парного молока, но нужно было кому-то это делать, одна она женщина теперь в этой семье.
Дверь за спиной хлопнула и Жюзьен замерла, даже не оглядываясь, она почувствовала взгляд Адриана, её пожирающий и безнадёжно болезненный. Она не остановилась, продолжая доить. Коровка посмотрела на вошедшего и, нервно переступив, стукнула задним копытом об землю.
– Ты рано встал, Адриан, мог ещё поспать…
– Спиной видишь, Жюзьен, – удивился он, – не спится мне, глаз всю ночь не сомкнул. Нам нужно поговорить!
Жюзьен согласно кивнула в ответ:
– Нужно.
– Это – мой ребёнок, ведь так?! Не спала же ты сразу с двумя братьями?! С Реми это случилось позже, иначе бы я заметил.
– Да. Это так, – Жюзьен напряглась и отпустила бедное вымя, потому что руки её не слушались и причиняли коровке неудобство.
– Ты, по-прежнему, хочешь быть с ним?
Она повернулась, вытирая руки о фартук.
– Только с ним.
