Блуждающие души - страница 5

Там их ожидал изношенный матрас, и Ань опустила на него свой рюкзак. Рядом расположилась семья из четырех человек: отец держал на руках младшего ребенка, мать рыдала, а дочь тихо гладила ее по волосам. С другой стороны сидел молодой мужчина лет тридцати. Он внимательно наблюдал за Ань и ее братьями, пока те устраивались на матрасе и озирались вокруг. Ань чувствовала, как сосед следит за их нервными движениями, за тем, как они медленно расправляют футон и усаживаются по его краям. Полицейский вернулся, выкрикивая слова, которых она не понимала.

– Он спрашивает, откуда вы приехали, – пояснил молодой человек, сидевший рядом.

Ань повернулась к нему. На лбу соседа красовался большой шрам, рассекая бровь надвое.

– Вунгтхэм, – ответила она. – Из южной части Центрального Вьетнама.

Мужчина перевел, офицер кивнул и ушел, черкнув что-то на листе бумаги.

– Вы говорите на кантонском? – спросил Минь, и мужчина рассмеялся.

– Конечно. Многие из нас говорят. Мы – народ хоа[10].

– Где мы? – спросила Ань, пытаясь скрыть свой страх.

– В карантине, – ответил он. – Вас продержат здесь две недели. А после этого – кто знает.

Все четверо замолчали, братья смотрели на Ань, словно солдаты в ожидании приказа. Но она тоже не знала, что делать с этой новой информацией. Родители не рассказывали ей об этой части – о верфях и следах фекалий на матрасах, о том, как оглушает коллективное молчание толпы. Она оглядела людей вокруг и поняла, что стала одной из них, бездомной, воняющей и слабой, стала разносчиком заразы, и теперь ее воспринимают как паразита. К ним подошла женщина и посыпала их волосы белым порошком, от которого все трое зашлись кашлем.

– От вшей, – только и сказала женщина, перейдя к следующей группе новоприбывших.

– Нет никаких причин так грустить, – сказал молодой человек при виде страдальческих лиц Ань, Тханя и Миня. – Считайте, что вам повезло, что вы вообще добрались. Иногда они даже не позволяют нашим лодкам причалить. – Он почесал голову, откуда посыпалась перхоть.

– А что случается, если не позволяют? – спросил Тхань своим писклявым голосом.

Мужчина пожал плечами и отвел взгляд:

– Приходится возвращаться обратно во Вьетнам.

Ань уставилась на желтое пятно в углу матраса. Мужчина снова посмотрел на детей, на этот раз с бóльшим сочувствием. На лице его появилась слабая улыбка.

– С вами все будет в порядке, – уверил он. – Главное – не кашлять в присутствии работников. И, если вам нездоровится, то при их приближении нужно сделать вот так.

Он ущипнул себя за щеки, и они налились здоровым розовым цветом. Ань не знала, поддакивать ей или смеяться, шутка это или вопрос жизни и смерти. Женщина слева от них издала громкий, пронзительный крик. Все уставились на нее. Дочь продолжала гладить ее по волосам, а муж нервно шикнул, его глаза настороженно бегали влево-вправо.

– Почему она плачет? – поинтересовался Тхань у мужчины, румяные щеки которого начали бледнеть.

Мужчина смутился:

– Прошлой ночью умер их младенец. – Он опустил взгляд, нервно перебирая пальцами. Потом повернулся на матрасе спиной к детям, и разговор прервался.

Минь придвинулся к Ань поближе и прошептал на ухо, чтобы Тхань не услышал:

– А вдруг они не позволят причалить лодке родителей?

Ань взяла его за руку, чтобы проверить, как заживает рана под пластырем.

– Позволят, – ответила она и после паузы снова повторила, скорее для себя, чем для брата: – Позволят.