Блюз - страница 32

Луна той ночью закрыла собой всё небо, она была огромна: не было видно звёзд и падающих комет, падающих спутников, сорвавшихся с орбиты. Зато было видно каждый кратер, каждую шероховатость лунной поверхности. Она была аномально гигантской и ярко-красной, как спелый помидор. Если верить примете, то чем ярче луна, тем теплее будет следующий день. Луна была почти кровавого цвета: вероятно, это означало какое-то аномальное потепление, причём такое, которое снова может привести к каким-нибудь страшным катастрофам…

На следующий день у всех ужасно болела голова, просто раскалывалась; температура воздуха повысилась до плюс десяти градусов по Цельсию, и над озером собрались чёрные тучи. Сначала многие «синоптики» утверждали, что это снеговые тучи, но потом из них почему-то пошёл дождь. Поднялся ураганный ветер.

Партизаны начали собираться и поспешно уходить с Великого озера, опасаясь, что вода выйдет из берегов. В этот момент Джазмен доигрывал партию в Русскую Рулетку с очередным своим соперником. Токарев подошёл к нему и сказал:

– Пойдём, надо идти.

– Подожди, – ответил Джазмен, – подожди, может, я ещё никуда и не пойду. Может, не придётся… – И он снова взял со стола «Рюгер» и приставил его к своему виску. Щелчок. Под холодным дожём, в ураган, под серым небом, с уходящими толпами людей на заднем плане – эти двое пытались себя убить. Партия продолжалась уже около двадцати минут.

– Слушай, – сказал Токарев, – если ты так хочешь поскорей откинуться, почему бы тебе просто не зарядить весь барабан и не застрелиться?

Джазмен крутанул барабан и закрутил револьвер на столе.

– Не поверишь – боюсь!

Константин усмехнулся:

– А в Кавказскую Рулетку играть – не боишься. Так получается?

Проводник бросил свой одержимый взор на Токарева и на первый взгляд даже не уловил суть вопроса.

– Ну конечно! Это же всего лишь игра!

После нажатия на курок револьвер щёлкнул.

И так ещё десять минут, пока тот, с кем играл Джазмен, не застрелился.

– Да что ты будешь делать! – Проводник в бешенстве перевернул стол. – Обыграл меня! Мразь! – Он подошёл к сопернику, вырвал «Рюгер» из его мёртвой руки и харкнул на его улыбающееся лицо.

Потом проводник немного успокоился и сказал:

– Ладно. Сегодня не мой день. – Он убрал револьвер в кобуру, взял свой Томпсон, и они с Токаревым отправились в путь. Но на этот раз они уже точно знали, куда им надо попасть: Город Приморье, Калининградская область. Они обогнули озеро и зашагали строго на запад. В запасе у парней было ровно тридцать дней.

– Нам нужен какой-то транспорт, – сказал Джазмен, – а то за месяц не дойдём.

Тебе-то чего волноваться? – Ответил Токарев. – Тебе не сегодня – завтра помирать.

Он говорил это с холодным цинизмом в голосе, но в глубине души понимал, что за это короткое время настолько привязался к проводнику, что будет чувствовать искреннюю скорбь, когда его не станет. А пока, он чувствовал безысходность… очень скоро Николай Кусков либо умрёт, либо, наконец, застрелится.

– Да я о тебе забочусь, – Ответил Джазмен, – ты же сумасшедший! Как припадок случится, так ты и подумаешь, что Армия – это партизаны. Будешь лыбу тянуть, обниматься полезешь, скажешь: «Братва!» а тебе яйца отрежут и сожрать заставят. А ещё хуже, если к оседлым попадёшь. Эти тебя с говном съедят.

Он говорил это с какой-то дружеской заботой в голосе, но в душе его зарастал инеем стержень холодного цинизма. Человек без страха и жалости, без любви к ближнему своему. Человек со своей, уникальной философией жизни. Он шёл, и под его ногами проваливался снег. Он придерживал шляпу, чтоб её не сорвал сумасшедший ветер. Он искренне никому не верил и никого не любил, и поэтому был сильнее всех… поэтому он был непобедим.