Прикройся! – брезгливо, по-французски, скосил он взгляд на Савелия.
Бодуненц, на котором в результате частичной встречи с флагштоком из одежды остались только пиджак, сорочка, галстук, носки и туфли, не на шутку смутился. Он натянул пиджак на самые колени и передвигался исключительно на корточках. Со временем Савелий догадался, как сделать набедренную повязку из галстука: спустил его ниже пупка, повернул на сто восемьдесят градусов так, чтобы узел плотно прилегал к задним полушариям, широкий конец пропустил между ног и заправил его за поясную петлю. А ничего получилось! Как у Тарзана на корпоративе! Во время манипуляций с галстуком Савелий наконец-то понял, что за фигня висела на флагштоке: «естественные потери в бою», как выразился бы майор Чугаркин. Черт с ней! И без нее можно прожить. Особенно, в плену!
Сообщники главаря набросили Бодуненцу мешок на голову, минут пятнадцать волокли куда-то, а потом бросили в яму, выдолбленную в каменистой почве. Сверху яма была прикрыта решеткой из стальных прутьев. Короче, зиндан. В нем было достаточно прохладно, и даже отсутствовала какая-либо лежанка.
Савелий подумал: «Хорошо, что успел недавно потренироваться».
…В четверг Савелию можно было выспаться вдоволь: в лицей лишь к двенадцати дня.
– У меня по плану стирка, – отрезала Нина, у которой в ее НИИ это мудро называлось «библиотечный день». – Снимай пододеяльник!
– Дай вздремнуть чуток! – взмолился Савелий.
– Потом! – была непреклонна жена.
И не успел Бодуненц опомниться, как она вытащила из-под него простынь. При этом Савелий перевернулся и упал с дивана на пол. Но спать очень хотелось. И Савелий продолжил сон. Очнулся он от гула стиральной машины лежащим на полу без подушки и и одеяла. Тело ныло.
«Стоит, наверное записаться в секцию йогов, – размышлял геометр, – чтобы спокойно спать на неструганных досках».
И вот сейчас, на дне ямы, где его закаленный в семейно-бытовых условиях организм активно сопротивлялся холоду, он вспомнил этот недавний эпизод с особым теплом.
Приподнялась решетка, и сверху забросили три охапки какого-то текстиля. При ближайшем рассмотрении – мужские носки.
«Благородно, – удивился Бодуненц, – но необычно. Куда их столько? Солить что ли?». И пленник опять мысленно возвратился в свою городскую квартиру, где те же носки обнаруживались даже в закатанных банках с компотом.
Происходило это периодически, вследствие неосторожного обращения. Обычно носки висели после стирки в кухне на веревке над газовой плитой и периодически падали на пол, на стол или конфорки. Случайно их находили сваренными в супе или в мясе, потушенном вместе с носками. И даже перестали обращать внимание на такие мелочи. Часто супруга использовала носки вместо прихватки и забывала их на сковороде. Савелий вспомнил также, что гости периодически выуживали его носки из заливного или растягая с рыбой. Дошло до того, что Нина за неимением виноградного листа делала долму в носках мужа. Пахло аппетитно! А в прошлом году сослуживцы супруги выловили их из трехлитровой банки с рыжиками. Поняли лишь, когда съели – замучила изжога.
Тогда еще никто не догадывался об их чудодейственности. Хотя… что-то с друзьями супруги этакое произошло: исчезли бесследно!..
«А впрочем, понятно, почему подбросили именно носки, – догадался Савелий. – В Восточной Африке, наверное, период засухи, всё выгорело, и клочка простой травы не раздобудешь, а этого снятого с членов экипажей и пассажиров морских судов добра пруд пруди».
