Невысокое препятствие в виде одного бордюра, второго – и он оказывается на пристани. Здесь тоже много препятствий: стоящие на постаментах старинные пушки, лавочки, парапеты с прячущимися за ними туристами.
Лавируя между всем этим, Башкурт выбирает нужное место…
Вот оно! Свободный от брустверов и бортиков край пирса рядом с отдельно стоящим зданием кафе. Вперед!
Не снижая скорости, мотоцикл с рисковым седоком проскакивает оставшиеся метры и, оторвавшись от земли, совершает громадный прыжок.
Пирс невысок, и полет длится чуть дольше секунды. Плюх!
Фонтан зеленоватых брызг и расходящиеся от места падения круги…
Скоро на краю пристани появляется несколько «башибузуков». Их лица перекошены от злобы, в руках – готовое к стрельбе оружие. Старший отправляет двоих подчиненных влево от пирса, двоих – вправо; сам остается на месте и с мстительным нетерпением вглядывается в мелкую прибрежную рябь. Никого…
Российская Федерация, Черноморское побережье.
Три недели назад
Не знаю, что меня больше заинтриговало: обнаруженная на дне торпеда или странный предмет, буквально «оживший» на моих глазах и умчавшийся в сторону открытого моря.
Всплываю. В голове сумбур.
Сделав несколько взмахов руками, обнаруживаю неподалеку надувную шлюпку с подвесным мотором и сидящими на ее бортах парнями-спасателями.
Подзываю их и прошу обозначить место якорным буем.
– Нашел? – помогают мне спасатели забраться в шлюпку.
Открываю рот, чтобы рассказать о торпеде, и… лишь пожимаю плечами. Внезапно приходит осознание простой вещи: если я не проясню ситуацию с удивительно «ожившей» штуковиной, то никогда не прощу себе эту слабость. А для выяснения подробностей необходимо еще раз спуститься под воду.
«Что, Черенков, охота пощекотать в паху нервы? – спрашиваю сам себя. И себе же отвечаю: – Ну, тогда овощ тебе в помощь. В смысле – хрен с тобой…»
– Показалось, будто что-то лежит на дне, вытянутое… Воздуха не хватило. Нужно еще разок проверить.
– Мы как раз акваланг подвезли, – информирует старший.
– Проверили? Заправлен?
– Давление в норме.
Приваливаюсь к борту.
– Сейчас, мужики, чуток передохну.
– Ничего-ничего – мы подождем. Сигаретку дать?
– Спасибо – не курю.
– И то правильно. Для такой работенки легкие нужны, как меха у баяна!..
Под ненавязчивый треп спасателей я гляжу в небо и думаю о найденной торпеде. Я уже догадался, что за боеприпас мне попался на двадцатиметровой глубине.
Солнце довольно высоко, и дно освещается – лучше некуда.
Старенький акваланг работает исправно. Я на глубине. Осматриваюсь…
Торпеда со следами моих раскопок лежит на прежнем месте. А вот второй предмет, внезапно сорвавшийся со дна и уплывший, исчез.
Тяну за рукоятку нож и медленно приближаюсь к песочному бархану, под которым покоилось это нечто…
На песке небольшие углубления; вокруг – полосы и росчерки, словно размышляя над сложной задачей, кто-то рисовал замысловатые фигуры.
Делаю вокруг торпеды большой «круг почета», внимательно вглядываясь в каждую складку…
Никого. И ничего. Что ж, займемся торпедой…
Повторно и более основательно изучая семиметровую «дуру», чье боевое зарядное отделение содержало двести восемьдесят килограммов взрывчатого вещества, я уже не сомневаюсь: передо мной одна из первых немецких электрических торпед – G7e, принятая на вооружение флотом фашистской Германии в начале Второй мировой войны. Революционное для своего времени изделие – «бесследное» и способное пройти на тридцати узлах дистанцию в семь с половиной километров. К слову, Советский Союз подобного совершенства в производстве торпед достиг лишь к концу войны.
