Бог есть. Как самый знаменитый в мире атеист изменил свои взгляды - страница 10

Из школы я перешел в Оксфорд – в 1942 году, на триместр святого Илария (зимне-весенний, с января по март). Шла Вторая мировая война, и вскоре после того, как мне исполнилось восемнадцать, я прошел медицинский осмотр и был официально призван в ряды Королевских военно-воздушных сил. В дни войны почти все годные по здоровью студенты по ходу триместра один день в неделю отдавали соответствующей обслуживающей структуре. В моем случае это была Авиационная эскадрилья при Оксфордском университете[27].

Эта военная служба, первый год занимавшая полдня, а потом – целый день, была полностью тыловой. Мы понемногу учили японский в Школе изучения стран Востока и Африки при Лондонском университете, а затем переводили в Блетчли-парке[28] перехваченные и расшифрованные сигналы японских ВВС. Когда Япония капитулировала (и пока я ждал своей очереди на демобилизацию), я переводил перехваченные сигналы недавно сформированной французской оккупационной армии, стоявших в тогдашней Западной Германии.

В январе 1946 года, когда я вернулся в Оксфорд на очную форму обучения – выпускные экзамены предстояли летом 1947-го, – университет был уже совсем другим, намного более захватывающим, чем тот, который я покинул около трех лет тому назад. По сравнению с тем, что было после Первой мировой, значительно расширился спектр гражданских и действительных военных профессий, – и более того, теперь мы могли учиться спокойно и без страха. Я готовился получить степень бакалавра с отличием в гуманитарных науках[29]. Лекции по истории классической Греции нам порой читали ветераны войны, помогавшие греческому Сопротивлению как на Крите, так и на материковой Греции; в глазах студентов это придавало занятиям волнительный и романтический ореол.

Я сдал выпускные экзамены в летнем триместре 1947 года. К моему удивлению и восторгу, я получил степень с отличием первого класса. И тогда, вернувшись к Джону Мабботту, моему куратору в колледже Сент-Джонс, я сказал, что отказался от прежней цели – получить вторую степень бакалавра в только что учрежденной Школе философии и психологии. Я вознамерился получить ученую степень по философии.

Экзамены я сдал, и Мабботт устроил меня в аспирантуру на кафедру к Гилберту Райлу, в то время занимавшему в Оксфордском университете должность профессора метафизической философии на кафедре им. Уэйнфлита[30]. Во втором семестре того учебного года (1947/1948) Райл возглавлял в Оксфорде три философские кафедры.

И только спустя много лет, из «Оксфордских воспоминаний», замечательной книги Мабботта, я узнал, что они с Райлом дружили с тех пор, как впервые встретились в Оксфорде. Будь я в другом колледже и спроси меня другой куратор, кого бы из трех возможных научных руководителей предпочел я сам, – я бы определенно выбрал Генри Прайса. Мы с ним разделяли интерес к тому, что сейчас называют парапсихологией, а тогда все еще называли психическим исследованием. К тому же свою первую книгу я озаглавил «Новый подход к психическому исследованию», и мы с Прайсом выступали на конференциях по таким исследованиям. Но я уверен: если бы я писал дипломную у Генри Прайса, не видать бы мне университетской премии по философии как ушей своих – даже в самый благоприятный год. Мы бы потратили слишком много времени, обсуждая наши общие интересы.

Эту премию – стипендию им. Джона Локка по философии сознания – я завоевал в 1948 году, пока готовился к получению ученой степени под руководством Райла. Затем меня назначили на должность, которая в любом Оксфордском колледже, кроме Крайст-Черч, называлась бы ассистентской (с испытательным сроком) – иными словами, на пост преподавателя в режиме полного рабочего дня. Однако, используя лексикон Крайст-Черч, я, как там говорят, стал младшим научным сотрудником (с испытательным сроком).