Теология и теодицея занимаются вопросами совершенства и абсолютности:
• Является ли Бог совершенно хорошим?
• Является ли Бог совершенно всемогущим?
• Является ли Бог совершенно всеведущим?
• Является ли Бог совершенно доброжелательным?
• Является ли Бог совершенным?
• Является ли Бог совершенным по определению?
• Если да, то почему есть великое зло?
Век за веком теодицеи ограничивали аспекты Божьей силы, или ограничивали претензии человека на добродетель, или ограничивали способности человека понять Бога. Ни один из этих вариантов по-настоящему не удовлетворяет разумного религиозного человека, того, кто хочет сохранить власть Бога, добродетель человека и способность человека понимать.
Во время Второй мировой войны, благочестивые люди из импровизированной маленькой синагоги в гетто Лодзи провели целый день поста, молясь, читая псалмы, а затем, открыв святой ковчег, созвали торжественный Дин Тора (суд Торы) и запретили Богу продолжать наказывать свой народ.>34 В этой истории евреи Лодзинского гетто отказались ограничить Божью силу и не хотели отрицать добродетель человека, и они не пожелали отрицать способность человека понять. Скорее, они оставили свои концепции Бога и человека нетронутыми, и просто призывали Бога остановить кровопролитие. Хотя на первый взгляд их действия кажутся странными, богословские причины этого действия имеют обоснования в еврейской традиции. По сути, в своей глубокой вере и уповании на Бога и человека, они вызывают рефлексию логики теодицеи обратно на себя.
20.02 Холокост (Катастрофа)
Независимо от того, представлял ли Холокост новый уровень интенсивности зла или нет, мы призваны пересмотреть наши исконные предположения и перспективы в свете реалий нашего поколения.>36 Мы должны заново задать принципиальный вопрос: Может ли некое подобие рациональности быть применено к нашим религиозным обязательствам в свете тех ужасов которые мы видели?>37
«…вопрос о том, как это совместимо с идеей хорошего Бога стал жгуче актуальным. Это больше не проблема для специалистов в богословских семинарах, это предмет универсального религиозного кошмара.»
Jung>38
«Волдыри Иова вновь появились в наше время и распространились намного больше, чем раньше. Сейчас друзья-утешители, а не Иов, чувствуют себя ошеломленными и стоят, разинув рты, в недоумении.»
Schulweis>39
Аутентичные рассказы о славных и героических подвигах еврейского сопротивления, и святые, сверхчеловеческие действия жертвы перед лицом нацистского монстра не составляют теодицеи. Постулировать Божье «здесь-и-сейчас» присутствие в Освенциме просто усугубляет философские проблемы>41.
«Были действительно два Иова в Освенциме: тот, кто запоздало принял совет жены Иова и повернулся спиной к Богу, и другой, который держался своей веры до конца, который подтвердил ее у самых дверей газовых камер, который был в состоянии идти к своей смерти и вызывающе пел свою „Ани Maaмин – я верю.“ Если были те, чья вера была сломана в лагере смерти, были и другие, которые никогда не колебались. Те, кто отверг, сделали это как подлинный бунт, а те, которые подтверждали и свидетельствовали до самого конца, сделали это в подлинной вере.»
Беркович>42
* * * (три такие точки означают абзац, пропущеный в переводе как несущественный текст)
Однако опыт учит нас, что выводы, сделанные в таких условиях, должны быть приняты очень серьезно. В еврейской теологии, разработанной в это время, ответ был просто недостаточно мощный, или по крайней мере был недостаточно сформулирован, чтобы удовлетворить думающего человека. В ответ на классические проблемы теодицеи в Холокосте, в частности, традиционалист может возразить, оспаривая масштаб величин вопрошающего: как много смертей слишком много для злодеяния? Три миллиона? Три сотни тысяч? Тридцать тысяч? Три тысячи? Три сотни? Тридцать? Три? Один?
