Не думая – некогда! – о летящей навстречу смерти, Григор сосредоточился, представляя путь бомбы от гидроплана до верхней палубы позади грот-мачты.
Одним ударом – трюм и, если повезет, котельное отделение.
Первая – пошла!
Высотомер не поможет. Когда выходишь из пике низко над невидимым ночным морем, можно полагаться лишь на интуицию и опыт.
Сзади донесся грохот взрыва. Полыхнула багровая вспышка, отбросив длинную тень гидроплана на волны. Бомба сорвала и разметала в клочья трюмные люки, смела с юта старый сорокамиллиметровый «пом-пом» вместе с расчетом – но груз в трюме не детонировал. Передние прожекторы остались целы, а расчет на баке, как пить дать, менял второпях цилиндрические магазины.
«Милая, – мысленно погладил он круглобокую бомбу, висящую под крылом, – не подведи. И ты, старик, – словно провел он нежными руками вдоль фюзеляжа по плоскостям «южного», – мы ж одно целое, мы вытянем. Добьем их».
– Говорит «Марина Фьоре». Мы атакованы неопознанным военным самолетом! Ведем бой. На борту пожар. Наши координаты…
Огонь на палубе был отличным ориентиром. Набрав высоту, Григор восторженно и злобно полюбовался результатами своей работы. Неплохо. Осталось сделать последний штрих, чтоб завершить картину. Душа его пела, нервы звенели будто струны; он ощущал себя невесомым и быстрым, как ангел мести. Пикировать под большим углом? Лишнее. Сейчас он мог осязать ветер крыльями, дышать в унисон мотору, скользить стрижом между пронизывающими воздух снарядами. Послать бомбу так, чтобы она легла прямиком в разверстый трюм, и слышать ее воющий полет до последнего мгновения. Разворотом уйти в сторону. Уклониться от гигантского снопа осколков, поднявшегося над «Морским цветком» вместе с адским заревом и клубами дыма.
– Ну, я была права? – лукаво улыбалась Дайра, ероша его волосы. – Теперь будешь верить моим предсказаниям?
От Гри пахло всеми вытяжками земляного масла, какие есть в железном чреве летуна. Еще бойцовским по́том и сладким, крепким хорватским дингачем. Как прилетел, так и не снял комбинезон, куска не съел, только хватски осушил стакан красного – не разбавляя. Слабую беванду он не уважал. Занялся мотором:
– Самолет без ухода – никчемный макет!
Она слышала, как в его жилистом теле волнами ходит мышечная дрожь. Остывает после боя. Тронешь сейчас – искра ударит!
– Я сделал его, Дайринка. Он раскололся пополам – калоша ржавая! Затонул в две-три минуты. Но они смело дрались, хоть я застал их врасплох. Если на том свете встречу наводчика с бака – пожму руку. Пара снарядов свистнула у меня между крыльями. Чуть в сторону – стойка долой.
Так же, не раздеваясь, свалился на застланное шкурами ложе, уставив серые глаза в пещерный свод. Вслух мечтал о битвах.
– …да, милая кудесница моя, ты была кругом права! Название, скорость… что он будет без охранения. Понадеялись на свою власть над морем. Как ты смогла увидеть их заранее?
– По вдохновению. Умею. Когда во сне, когда наяву. – Она смеялась, любуясь им. Волны ее светлых волос накрывали изголовье ложа. Григор играл ими и вдыхал их тонкий аромат – вместе с цветочным запахом в сердце его проникала весна. Дым и пламень боя уходили прочь.
– Ты моя золотая награда. Чем же я заслужил твое сердце?
– Сам догадайся.
– С каждым днем ты все прекраснее.
– Это твоя сила отражается во мне. Как в озере. Чем лучше ты, тем лучше я, разве не просто?.. Будешь есть?
