Читать онлайн Света Семицветова - Богатый священник

Старый сломанный плетень на краю спуска к реке был местом встреч для жителей округи. К его существованию давно привыкли, и никто не задавался вопросом, зачем он вообще нужен. Солнце заходило за горизонт. Дул легкий прохладный ветер, и первые пожелтевшие листья полетели в последний путь.

Слегка покачиваясь, у плетня стоял местный священник – отец Павел. Запахнув плащ, накинутый поверх подрясника, он нащупал за пазухой припрятанную бутылку вина. Вглядываясь вдаль, достал и сделал несколько глотков. Стало немного легче. Борьба с желанием выпить оказалась проиграна. Священник тяжело вздохнул, спрятал бутылку и зашагал к деревне, прихватив с собой на полах пыльного подрясника репейник.

Чуть в стороне от крайней деревенской улицы примостился дом Петровны. Старушка жила одна, много болела и давно не держала живность. Огород зарос бурьяном, на покосившимся заборе висела скрученная проволока, служившая замком. Отец Павел вошёл во двор, постучал и открыл дверь.

– Мир дому! – перекрестившись, глядя на иконы сказал он.

– Батюшка! Дорогой! Это ты? – отозвалась лежащая на кровати женщина.

– Я, не пугайся, – ответил отец Павел.

В доме было грязно, но сил и времени на уборку не осталось. Разогрел еду, покормил больную, дал лекарство. После налил кошкам молока, вымыл посуду, и благословив старушку ушел.

Следующий дом принадлежал Федуну. Все свои 50 лет он прожил в деревне с матерью, за исключением года службы в армии. Нигде, кроме средней школы, не учился. Никогда не работал. Федун знал всё на свете, везде совал нос, и стоило ему появиться, как он заполнял собой окружающее пространство. Проходя мимо дома Федуна, отец Павел замедлил шаг и прислушался. Тихо.

«Хорошо, если спит. Или дома нет?», – беспокойные мысли пронеслись в голове. Мать жаловалась на сына: стал чаще выпивать, буянит, посуду бьет.

В деревне жили одинокие старушки, забытые родными, две многодетные семьи, переселившиеся из города в надежде заняться сельским хозяйством и растить детей на свежем воздухе и натуральных продуктах. Были семьи, которые прожили вместе до старости, вырастили детей и теперь встречали внуков, приезжающих на каникулы.

С каждым годом становилось всё больше дачников. Стало модным покупать дома в деревне. Привлекали красоты природы: лес, река. Деревня выглядела настолько живописной, что даже не искушенный в архитектуре человек ощущал присутствие исторического колорита. Не менее ценными были парное молоко, творог, яйца, овощи с огорода без нитратов, а еще щавель и лечебные травы, грибы, ягоды. Всё, что местные жители производили в своих подсобных хозяйствах или собирали в лесах и полях, шло на продажу дачникам. Это было взаимовыгодно: приносило весомый доход одним, обеспечивало запасы на зиму другим.

Летний сезон заканчивался. Дачники возвращались в город, запирая дома на зиму. С ними уходила и возможность заработка.

– Вечер добрый, батюшка! – на ходу поздоровалась женщина средних лет. В руках она держала вязанку дров.

– Добрый, хозяюшка! Бог в помощь! – ответил отец Павел.

Прошло два месяца с тех пор, как он приехал в деревню. За это время успел познакомиться со всеми жителями. Благо, на контакт они шли охотно, ведь на то есть основание – его здесь ждали.

Покойный настоятель был из старых священников-целибатов. Приняв сан, он получил назначение в эту глухомань, где когда-то стоял скит, домики монахов, колокольня и древняя церковь. Проникнувшись местным бытом и полюбив здешние места всем сердцем, батюшка воспрянул духом: возобновил службы, возродил церковь. Деревенские называли его «отец родной». Кандидат исторических наук, доктор церковной истории, талантливый зодчий, знающий эклектику, и мастер на все руки, умеющий сложить печь и рубить дрова, вырезать деревянные наличники и ковать жестяные флюгера. Его трудами было сохранено множество исторических памятников этих мест.

Отец Павел часто ловил себя на мысли, что постоянно любуется деревней. Жители ставили на дома флюгера, и у многих они сохранились как наследство. Их смело можно было назвать произведениями древнерусского искусства. Забавно, что дачники охотно переняли эту традицию. Установку флюгеров они превратили в своего рода соревнование – у кого лучше.

Уютные палисадники, завалинки, лавочки около каждого дома, резные ставни на окнах – вся эта местная атрибутика на короткое время отвлекала отца Павла от мрачных мыслей, которые, как заезженная пластинка, не отпускали.

Около очередного дома загорелся фонарь. Залаяла собака и этот клич мгновенно перехватили в каждом дворе. Но шум открывающихся ворот перекрыл его. Из гаража на улицу выехал фольксваген, за ним прицеп, следом выбежали дети, громко разговаривая между собой вышли люди. На улице стало шумно и оживленно.

– Батюшка, батюшка! – закричала девчушка. – А мы уезжаем!

– Да куда же это в ночь?! – покачал головой отец Павел.

– Мы собрали вещи еще днем, хотели рано утречком выехать, но позвонили с работы, – вступил в разговор хозяин дома. – Придется ехать сейчас, не то мои тут останутся еще на неделю, раньше не заберу, а им в школу идти.

– Пожелайте нам счастливого пути, – всегда элегантно одетая молодая женщина, остановилась рядом с мужем и подняла накрашенные глаза на священника.

– Ангела Хранителя вам в дорогу! – отец Павел поднял руку и осенил крестным знаменем стоящее перед ним семейство. Затем подошел к машине. Крестя её, он ходил вокруг с видом человека озабоченного и напряженного.

– Что-то не так? – с ухмылкой спросила хозяйка.

Не дожидаясь ответа, она отвернулась и позвала детей.

– Господи, благослови в путь! Спаси и сохрани! – тихо произносил отец Павел.

Когда закончил, на него уже не обращали внимание, и он, сокрушенно покачав головой, пошел дальше. Отойдя от дома шагов на двадцать, услышал голос Федуна.

“Вот он где! Как же без него? Наш пострел везде поспел. Лишь бы не напился”, – подумал отец Павел.

Все дачники отличались суетой, шумом и обилием вещей: коробок, сумок, банок, велосипедов и прочим набором всевозможной домашний утвари, которую с неизменным деловым видом возили из города на дачу и обратно. При отъездах и приездах дачников обязательно присутствовал Федун с друзьями, изображая активное участие в чужой жизни и делах, в надежде заработать за это денег. Они, с видом людей, выполняющих важную миссию, грузили в багажники мешки картошки, корзины с грибами и малосольные огурцы в бидонах. Сторожами в зимнее время, до нового приезда хозяев, были местные жители, конечно соревнующиеся между собой за эту оплачиваемую привилегию.

Когда дом был заперт на все замки, просьбы с указаниями по присмотру были розданы, и уже все сидели в машинах, то неизменно прибегала баба Валя с банкой парного молока "на дорожку". И, хлопая дверцей автомобиля, из нее выходил благодарный хозяин, а за ним не менее благодарная хозяйка. Забирая банку, они сокрушались, что в городе такого молока им не найти. Баба Валя, в свою очередь, жаловалась на то, как сложно запасти сена на зиму:

– В сарае только тонна, а где взять еще две?

Прощание продлевалось на неопределенное время, и, сидящие в машине дети, изнывая в ожидании отъезда, начинали издавать нечленораздельные возгласы, подражая всем тем животным, которых удалось повстречать за лето.

Повторив указания по присмотру за домом в очередной раз, дачникам все-таки удавалось уехать, на радость не только детям, но и Федуну с дружками, которые тоже изнывали от желания, снять с себя человекоугоднические маски и манеры, да устроить застолье на заработанные деньги.

– Добрый вечер, батюшка!

Перед отцом Павлом неожиданно возник староста храма Леонид, он же по совместительству алтарник, дворник и сторож.

– Добрый! – кивнул ему священник.

– Я к Яковлевым заходил. Мы список составили, сколько дров закупать надо на приход наш.

Отец Павел задумался:

– Леонид, давайте так: не на приход, а на всех, кому помощь нужна. У нас в округе еще три дальних деревни, туда сходи завтра.

Леонид закивал соглашаясь. Его не обременяли столь обширные полномочия, несвязанные с должностными обязанностями. Чем больше он наблюдал за отцом Павлом, тем больше радовался его приезду:

“Наш человек! Если так дальше пойдет – не пропадем! Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего иерея Луки! Все прозрел ты, батюшка наш родной. Хорошего человека нам прислал!”

При воспоминании об отце Луке Леонид перекрестился и вздохнул.

Вместе они дошли до церкви. Завораживающей красоты деревянный храм в честь святых апостолов Петра и Павла, изначально служил скитской церковью. Московский дворянин Дмитрий Дмитриевич Благово построил ее вместе с братией монастыря 150 лет назад. Церковь, затерявшаяся в глубинке калужских лесов, служила для уединенной молитвы. В скиту построили домики для проживания.

Леонид был из местных. Его боялись и уважали. Слово свое он держал твердо. Задирой не был, но в деревенских драках сражался как богатырь, бесстрашно и до победного конца. Такое в местных кругах ценилось высоко, при том, что Леонид спиртного не любил, выучился работе на тракторе и хорошо разбирался в технике.

История его жизни драматична и вызывала повышенный интерес. Только сам Леонид о ней никогда не распространялся, а за его спиной разговоры не умолкали и по сей день.

Женившись по большой любви, он привел любимую в родной дом. Родились у них две дочки. Однажды, прямолинейный и честный Леонид узнал: жена – влюблена в его родного брата, а брат давно и безнадежно любит ее, и между ними роман. Он был настолько подавлен, что уехал в город, ничего никому не сказав. Даже не зашел за вещами. Мать плакала день и ночь, просила найти сына. Отец ходил молчаливый, осунувшийся и угрюмый.

Узнав, где Леонид, брат сам поехал к нему. Как произошло примирение братьев не знает никто, но Леонид вернулся в родные места. С женой развелся, а жить стал при Храме. Прежний настоятель научил помогать при требах, читать писание и главное прощать и молиться. Это вернуло Леониду смысл жизни. Он понял, что, помогая другим он прежде всего помогает себе.

– Батюшка, а Вы это, – замялся Леонид, – не забыли про Власовых? Там ребятишки Вас ждут. Портфели им в школу купили. Они Вам показать хотят. Надо бы еще сапоги резиновые прикупить, скоро дожди начнутся. Без сапог никак не обойтись. Им до развилки дойти надо. Там у нас автобус всех учеников с утра собирает и до школы довозит. А тут развезет так, что только на тракторе и проедешь, или вот в сапогах.

Леонид заговорил в непривычной для себя манере. Как будто он был виновен во всех проблемах местных жителей. И в том, что дожди пойдут, в том числе.

– Это как в школу в таких грязных сапогах приходить? – удивился отец Павел.

– Ну что вы! – Леонид засмеялся, – Скажите тоже. Это вы наших изобретателей еще не просекли. До плетня в сапогах, а там их в мешок и мамке в руки. Она уже их чистыми к приезду из школы принесет. Как из автобуса на обратном пути выскочат, сразу туфли в мешок и прыг – в сапоги. А со школы до автобуса можно пижоном – в туфлях. А можно и в кроссовках. – Леонид подмигнул и показал большой палец.

– Все Лёнь, давай, до завтра, – перейдя на дружеский тон, сказал отец Павел. – Зайдем и к ребяткам, и школу я поеду. С учителем познакомиться надо. Класс посмотреть, если разрешат. А краску для принтера привезли?