Между тем она все же замечала нежные взоры графа, робела сама, так как он нравился ей все больше, и боялась, что он нарушит их дружеские договоренности, так как не знала как себя вести в таком случае. Это был поистине статный, высокий молодой человек, около тридцати лет. Можно сказать, щеголь, потому что его одежда поражала изысканностью и одевался он по последней моде, не боясь мешать цвета. Всегда при параде и с такими высокими манерами и выдержкой, что мог бы понравиться любой даме, если уж не внешне, то действиями.
Они поговорили о том о сем. А когда нейтральные темы кончились, молодой человек заговорил, видимо, ожидая этого момента:
– Позвольте кое-что сказать и выслушать меня до конца не перебивая, ma chère amie, мадемуазель Амелия. Мне кое-что стало известно из вашего положения здесь. Имею в виду ваше материальное положение. Посему считаю долгом, как ваш друг, сделать вам приятное. Прошу принять в дар один из моих выездов. Я знаю наверняка, такой прелестной даме как вы негоже ходить пешком по грязным улицам и пользоваться услугами всяких сомнительных лиц. Не хочу, чтобы вас украли или вы были обязаны, какому-то неприятному человеку.
– О, ладно вам, сударь. Мне вполне хватает экипажа маркизы и ее слуг. Не хотелось бы вас обременять…
Амелия хотела продолжать в таком же духе, но граф поднял руку и напомнил об обещании выслушать его.
– Я ваш друг, сударыня, если вы забыли. Вы сами согласились на это. Так к чему теперь отказы? От друзей всегда можно принять помощь, не боясь ни за свою репутацию или лишней ответственности и чувства долга. Я дарю вам этот экипаж в полное пользование, даже если вы решите рассердиться на меня за что-то и порвать дружбу. Поверьте, для меня этот дар – мелочь, я подарил бы хоть десять таких экипажей, если бы вы согласились. Мне всегда приятно помогать близким людям. А вы исключительно никогда не должны ходить пешком.
Отказываться далее было невежливо. Впрочем, рассердиться на графа – это он явно перегнул палку, в чем Амелия заверила его с удовольствием. А он снова посвятил ей нежный, печальный взор. Даже чуть больше, чем просто нежный, так как Амелия тут же вспыхнула и опустила глаза, стараясь перевести тему. Молодые люди подошли к окну, где красовался личный экипаж юной графини. Экипаж поистине достойный. Новый, черный с позолотой. В упряжке стояла пара породистых гнедых, а на козлах восседали два подтянутых лакея. Можно было без стыда усадить в такую коляску герцогиню.
Пока Амелия восторженно разглядывала экипаж, граф рассматривал ее. Впрочем, он принял безразличный, спокойный вид, будто ничего особенного и не произошло, как бы подчеркивая незначительность подарка.
– Что ж вы так долго рассматриваете экипаж, право, он совершенно обычный, – небрежно бросил граф. – Вот если бы вы сказали, чего вам больше всего хочется из предметов для знатной дамы, то сделали бы меня самым счастливым. Я бы непременно исполнил ваши мечты зная, что они ваши, а не мои догадки, как с экипажем. Я был бы счастлив вызывать вашу улыбку и видеть вас всем довольной. Когда вы улыбаетесь и вас что-то захватывает, как тогда в театре, я наблюдал за вами, это была поистине чарующая картина….
Амелия вспыхнула и с укором посмотрела на графа, желая, впрочем, скрыть свой внутренний трепет при его словах. Они пробуждали в душе приятное тепло.
– Что я слышу? Так вы смотрели на меня, вместо спектакля? Хорошо, что я вас не видела, иначе пристыдила бы…
