– Такие богатства, а мы, несмотря на все кровопролитие, остались с пустыми руками!
Турлох покачал головой.
– Мы видели гибель древнего королевства. Мы видели, как в пламени сгинули в бездну забвения последние жители древнейшей в мире империи, и над ее развалинами подняло свою уродливую голову варварство. Так уходят слава и величие, и императорский пурпур меркнет в красном пламени и желтом дыму.
– Но ни крохи добычи… – повторил викинг.
И вновь Турлох покачал головой.
– Я забрал с собой самое ценное на целом острове украшение, за которое гибли мужчины и женщины, наполняя кровью сточные канавы.
Он вытащил из-за пояса небольшой предмет – необычный резной символ из нефрита.
– Символ королевской власти! – воскликнул Этельстан.
– Да, пока Брюнхильда боролась со мной, не желая отпустить следом за тобой по коридору, эта штука зацепилась за мою кольчугу и сорвалась с золотой цепи.
– Тот, кто носит его, считается королем Бал-Сагота, – задумчиво произнес могучий сакс. – Как я и говорил, ты, Турлох, стал королем!
Гэл с горечью рассмеялся и указал на громадную колонну дыма, колыхавшуюся вдали над самым краем моря.
– Да, в королевстве мертвых, в империи привидений и дыма. Я – Ард-Ри[33] призрачного города, король Турлох Бал-саготский, и мое королевство растворяется в утреннем небе. И в этом оно сродни любой другой империи мира – одни лишь мечтания, призраки и дым.
Страх? Пардон, мсье, но вы и не знаете, что такое настоящий страх. Да, я настаиваю на своем утверждении. Вы – солдаты, искатели приключений. Вы знаете, что такое атака драгунского полка, знаете ярость бурных морей. Но страх – подлинный страх, от которого встают дыбом волосы, а тело покрывается гусиной кожей – он вам неведом. Мне довелось познать этот страх, но больше никто не узнает его, пока легионы тьмы не выйдут из адских врат и мир не сгорит дотла.
Слушайте же. Я поведаю вам обо всем; все это было много лет назад, на другом краю света, и ни один из вас никогда не встретит человека, о котором пойдет речь, а если и встретит, то не узнает.
Ступайте же за мной назад, сквозь годы, в тот день, когда я, беспечный юный шевалье, покинул борт крохотной шлюпки, доставившей меня на берег с большого корабля, вставшего на якорь в гавани, и, проклиная топкую грязь захолустного порта, зашагал вверх по лестнице в сторону замка, куда прибыл в ответ на приглашение старого друга, дона Винсенте да Лушту.
Дон Винсенте был человеком удивительной силы и дальновидности – из тех, кто способен увидеть будущее, заглянув за горизонты настоящего. Вероятно, в венах его текла кровь тех самых древних финикийцев, что, как учат священники, правили морями и возводили города в далеких краях в эпоху мрачного язычества. Его план сколотить состояние был крайне необычен, однако ж он преуспел, а ведь, должен вам сказать, такое немногим пришло в голову, а преуспели и вовсе считаные единицы. Имение его находилось на западном побережье темного таинственного континента, неодолимой преграды для путешественников и исследователей – Африки.
Здесь, на берегу небольшой бухты, он вырубил зловещие джунгли, построил себе замок и склады и принялся безжалостной рукой извлекать из окрестных земель их богатства. Четырьмя кораблями владел он: огромным галеоном и тремя судами поменьше. И все они без устали курсировали между его владениями и испанскими, португальскими, французскими и даже английскими городами, груженные деревом ценных пород, слоновой костью, рабами и тысячами прочих богатств, что добывал дон Винсенте торговлей или войной.
