– Намекнем на возникающую симпатию между одним из рабочих парней с Урала и женой олигарха: танцуют со своими супругами и глядят друг на друга – нежность во взглядах через плечо, обмениваются смс. Она начинает болеть за команду народа.
– Продолжай, – попросил Морис.
– Флешбэками – ее детство и юность в спальных районах, для нее это – возвращение в свое прошлое. Видеозвонок в студию: ее подруга детства – мать-одиночка из Урюпинска.
Мать-одиночка из Урюпинска – главный зритель реалити-шоу. И главный покупатель массовой рекламы. За размещение которой платят главные деньги.
– Не пойдет, – вздохнул Морис. – Во-первых, на хуй ей нужно возвращаться в такое прошлое? Она хочет о нем забыть. Во-вторых, это другой формат. Это – БОЛЬШОЙ БРАТ, ДОМ-2. А у нас викторина. Нельзя мешать форматы.
Замолчали. Морис прав: формат должен соблюдаться.
– А что, если не одно, а два шоу? – спросил я.
Пауза. Смотрят на меня. Я привык.
– Принц и Нищий, – сказал я. – Как бы так. Богатые тоже плачут.
Катя хотела что-то сказать, но Морис остановил:
– Продолжай.
– Делаем по формату британского WIFE SWAP: семьи из спальных районов и семьи олигархов. Только меняем не жен, а мужей: работяги отправляются жить на Рублевку, а буржуи – в Северное Бутово. Типа того. На неделю. Решают все семейные проблемы – походы в магазин, воспитание детей, отношения с соседями. Проблемы с женами. В общем, все.
– Ходят на работу, – продолжил Морис. – Вкалывают на заводе.
– А работяги в это время руководят компаниями, принимают решения, утрясают с Кремлем. Проводят совещания. Распоряжаются инвестициями.
– А олигархи не могут адекватно вписаться. Они смотрятся недотепами. Над ними смеется зритель. А над кем смеются, того не ненавидят.
– Формат? – спросила Катя. – Придется же британцам платить за формат. Это сколько? Какой канал согласится платить?
– Не волнуйся, – успокоил ее Морис: – Не волнуйся про деньги, с этим проблем не будет.
Катя внимательно посмотрела на Мориса. На меня. Сморщила лоб.
– У вас что, заказ? От кого?
– Мать, секрет, не можем открыться. Даже тебе.
– Клятва на крови, – признался я. – Секир-башка. – И, дурак, показал на себе.
– В чем задача? – спросила Катя. Она схватывает мгновенно. За то и держим.
– Задача простая, – пояснил я: – Удача отворачивается от олигархов и поворачивается к народу. А зритель их жалеет.
– Удача поворачивается к народу на экране, – уточнил Морис. – Пока на экране. А кто знает, что будет потом.
Катя взяла одну из морисовских сигарилл, закурила. Задумалась.
– То есть богатым не везет, и они тоже плачут? И потому их жаль?
– Плачут, – подтвердил Морис. – Только это никого не ебет.
Моя бывшая жена решила оставить меня как-то спонтанно. Без предварительных объяснений, скандалов, выяснения отношений. Попыток их наладить. Словно знала, что пытаться не стоит. Она вообще необыкновенно умна. Много умнее меня. Я-то думал, что у нас с ней все обойдется. Лишь бы об этом не говорить.
“Не зови беду: сама придет”, – любила повторять моя мама.
Так ведь не звал, а пришла. Вот и верь взрослым.
Мы проснулись утром – в одно и то же время, как обычно. Полежали, не прикасаясь друг к другу. Затем поприкасались. Тоже, как обычно. Потом жена оперлась на локоть и долго смотрела на меня, словно пытаясь понять, я ли это или другой.
– Алан… – Жена звала меня Алан и никогда никакими ласкательно-уменьшительными именами. – Наш брак не работает. Я люблю тебя и только тебя, но так жить нельзя: мы живем вроде вместе, а вроде и нет. Живем как-то… друг мимо друга. Делим пространство. Я так жить не могу.
