Я молчал. Она была права. С очевидным спорить бесполезно. Его можно или признать, или не замечать. Если не можешь его изменить. Мы не могли.
Удивительно: создаю новую реальность на экране, пишу чужие жизни, но не смог наладить свою. Создать устраивающую нас обоих реальность в самой реальности.
– Я поменяюсь, – пообещал я. – Скажи, каким ты хочешь, чтобы я был.
Вроде как в ней меня все устраивает. Хоть это было и не так. Но я мог потерпеть: прожили же вместе шесть лет.
У нее сегодня зрачки – будто большие капли меда. Шарики меда. А вокруг оливковые ободки. У нее цвет глаз меняется каждый день. Иногда по нескольку раз за день.
Наклонилась, накрыла водопадом волос. Провела по моим губам языком. И отстранилась.
– Не нужно меняться. Я люблю тебя таким, какой есть. Другой мне не нужен.
– Тебе и такой, судя по всему, не нужен. Раз ты хочешь расстаться.
– Такой нужен, – засмеялась моя жена. – Только жить с тобой не могу. Могу быть твоим другом. Или любовницей. Если хочешь – одной из. Ты же знаешь, я не ревнива.
Так и остались: друзья-любовники. Самые близкие на свете люди. Только жить вместе не можем.
Я закончил сценарии обоих “пилотов” в начале марта и послал их Морису. Он внес поправки, и мы отослали тексты Каверину. Вернулись к своей жизни: три шоу в запуске, подстегивание каналов, никогда вовремя не переводящих деньги, и закапризничавший Куприянов. Рутина и будни. Снег за окном.
Москва в те дни жила пробками, снегоуборщиками на дорогах и спасавшими город среднеазиатскими дворниками, расчищавшими тротуары и удобрявшими их солью, словно они надеялись, что тогда по весне из мостовых прорастет хлопок. Пока же белый, как хлопок, снег шел каждый день, обычно начиная кружить вечером, будто с наступлением темноты кто-то подавал сигнал. Может, и подавал.
Каверин позвонил Морису через неделю – радостный, энергичный. Как обычно, рано-рано утром. Когда в нашей индустрии никто никому не звонит.
– Морис, друг дорогой, не разбудил? – И не давая ответить: – Вот и хорошо, вот и хорошо… Сам знаешь, кто рано встает… – Посмеялся, затем серьезно: – Относительно шоу: народ прочел и возбудился. Можно запускать.
Морис два раза моргнул – чтобы проснуться.
– Какое из них? Мы вам послали два – на выбор.
– Что значит – какое из них? – удивился Каверин. – Два послали, два и запускаем. Оба. Присылай контракт, подредактируем, подпишем, переведем деньги и вперед.
– Сеня… – Морис окончательно проснулся. – Ты прочел “пилоты”?
– Дважды, – подтвердил Каверин. – Помню наизусть.
– Тогда ты, возможно, заметил, что предполагается участие реальных олигархов. Не актеров, а реальных людей, которых знает вся страна. Они готовы на это пойти? Сниматься? Конкурировать с парнями с Урала? Переехать на неделю в блочный дом в Гольянове и жить с чужой семьей? Или пустить какого-то Васю в свой дом? К своей жене? К детям? Это же вся страна будет смотреть.
– Решаемо, – заверил его Каверин. – По этому поводу имеются идеи. Обсудим при встрече. Сейчас главное подписать контракт и начать выстраивать структуру обоих шоу. Чем быстрее, тем лучше. Сам знаешь: хуй железо…
Засмеялся.
Морис молчал. Думал, почему они так спешат: их же не любили много лет, и ничего – клали они на эту нелюбовь. Что происходит сейчас?
– Еще вопросы есть? Вопросов нет, – засмеялся Каверин. – Жду контракт. И обозначь день встречи. У вас в офисе, чтобы Алан твой тоже присутствовал. Все. Обнял.
