Боги. Истоки - страница 19

Мной созданные по незнанию вампиры, обезумевшие от самой мысли о том, что они достаточно могучи чтобы вершить судьбы подобно Богам, – утратили способность контролировать себя. Свои эмоции и мысли, характер, который не от хорошей – до обращения жизни – не был добронравный. Обезумевшие от пьянящего аромата человеческой крови, они сеяли зло и погибель живым. Иссушали людей, словно сосуды с вином. Поедали младенцев, а храбрых и отважных воинов, которые пытались противостоять их жестокой свирепости – расчленяли. В безумном угаре, кровососущие продолжали искоренять малочисленное, оставшееся после восстания живых мертвецов население. Разжигая тем самым войну. И это доставляло им неописуемое удовольствие, потому как: чувствуя власть, очень сложно устоять перед искушением заполучить ещё больше власти.

Жители всего мира, воспаряли духом перед лицом угрозы. И уже через полвека, вампиров, – по сравнению с изначальной численностью – осталось не так уж и много. Я наблюдал, как жители деревень толпами сжигали их заживо. И в глазах их не было сожаления. Лишь первобытный страх, который и толкал человека на бесчеловечные поступки. Придумывая всё новые и жесточайшие методы борьбы с вампиризмом по всему миру, добровольцы, – зачастую во главе с представителем святой церкви – создавали специальные организации. Суть их была не только в отлавливании ещё оставшихся «Детей тьмы», но и укрепление веры в потусторонние силы, которая была сильна в комбинации с бесчисленными по множеству орудиями пыток. В слепой вере, живые сходили с ума от одной мысли, что где-то по городу – под покровом темноты – спокойно расхаживает питающее страсть к человеческой крови и плоти сверхъестественное существо. Поэтому то, что считалось совсем недавно необходимой мерой, превратилось в общественную паранойю, которая затянулась на долгие века.

По одному только доносу или жалобе поступившей от местного паренька, которому захотелось насолить приглянувшейся ему девушке, но не разделяющей юношеского максимализма – могли привлечь к ответственности совершенно невинного. Я помню, как несколько соседей, не поделивших между собой территорию двора, донесли друг на друга местным. На что, впоследствии, после не долгих разбирательств, были наказаны только потому, что деревенским зевакам показалось, что это проказы злых духов, которые посеяли в умы яро спорящих зло. Местные знахари и знающие толк в травах и снадобьях целительницы, тоже подвергались давлению. Их опасались, от того что не понимали таких методов лечения; шугались; как дикие животные огня – страшились.

В один из таких дней, я стал свидетелем очередного надругательства религиозных фанатиков над не виновными. В деревушке, которая располагалась в чаще; окружённая холмами и могучими лесами, простирающимися на километры к югу и на восток. Среди всех прочих населённых пунктов, могла «похвастаться» числом убитых, мирных граждан. Мертвое тело, каждого «вампира» или злющей «ведьмы», подвешивали на высокие, деревянные столбы, которые были глубоко вбивали в землю. Это делалось для устрашения и отпугивания злых духов. Как в прочем и кресты, весящие на окнах каждого дома, а также чеснок, лук, запах которых словно пропитал маленькие, грязные улочки.

Я стоял в гуще кричащей толпы. Они плевались и мокро харкались в сторону деревянного алтаря виселицы, на котором священник, перенося вес одной ноги на другую «Божим словом» судил несколько человек. Девушка, на вид лет двадцать – совсем ещё ребёнок. Несколько мужчин и седоватый старик, на лице которого было безразличие к происходящему. Он не боялся смерти, но и умирать не хотел. Двое его сыновей выкрикивали проклятья, каждый раз когда священник упоминал «проказы дьявола» и «низвергнуть в ад». Остальные люди стоящие полукругом – человек сорок на вскидку – вокруг алтаря, подтверждая правоту «посланника Божьего» (как по мне он был напыщенным индюком, которому не мешало бы припадать жизненный урок, чтобы не возникало желания обманывать людей прикидываясь человеком) взбунтовались и требовали возмездия.