– Скажи… – парень вздохнул и, не сводя взгляда с зелени за окном, неуверенно продолжил, – Пол… ты был с ней?
Пол недоуменно моргнул. За мыслями своего гостя уследить он успевал далеко не всегда и столь внезапный вопрос поставил его сейчас в откровенный тупик.
– В каком смысле «был»?
– В том самом смысле! – Марк, раздраженно обернувшись, гневно выдохнул. Задавать такие вопросы ему было до невозможности неприятно, ответа он боялся, но все-таки о девушке, так зацепившей его, хотел знать все.
– В том самом, Пол… – парень несколько сник и, вздохнув, изобразил вполне невнятную гримасу, – В физическом. Я хочу сказать, она же в твоем гареме, значит, ты…
– Да ты с ума сошел, парень! – мужчина, до которого наконец дошел смысл слов и намеков приятеля, в крайнем негодовании вскочил с кресла, – Ей лет семнадцать от силы, она ребенок! А я не так испорчен, чтобы заниматься любовью с детьми.
Марк, несколько приободренный, хотя и смущенный известием о возрасте прекрасной девушки, чуть улыбнулся.
– А разве султан не должен удовлетворять… ну, весь гарем?
Пол фыркнул и, махнув рукой, опять опустился в кресло.
– Я очень признателен тебе за столь высокое мнение о моих… репродуктивных способностях, но моих сил вряд ли достанет на всю сотню девушек, что гуляют сейчас у фонтана. Тем более, что должен открыть страшную тайну – далеко не каждая из них приводит меня в восторг. Я признаю их красоту, но, если речь заходит о любви… плотской любви, мне вполне хватает некоторых из них.
– Ты меня успокоил, – парень, повеселев и заулыбавшись шире, вернулся к своему креслу и с размаху упал в него, воодушевленно кивая, – Ну, тогда точно – я ее украду, и мы сбежим вместе. Может, и тебя заодно прихватим, если попросишь, конечно.
Султан неожиданно сник, опуская увенчанную тюрбаном голову и тяжело вздохнул.
– Да может, и попрошу… – негромко молвил он, – Знаешь, Марк… Я ужасно устал от навязываемой мне власти, ненастоящей, искусственной, устал от этой идиотской роли! Мне надоело быть марионеткой, бесправным правителем, который живет и действует по чужой указке, я хочу жить сам и принимать решения лично! – он дернул плечом и сморщился, словно куснул лимон, – Мне опротивел этот «райский» уголок, этот остров. Если бы я мог его покинуть, я бы это сделал не задумываясь, но мне не дают… Мне не позволяют даже общаться с простыми людьми, с теми, кто населяет это маленькое государство, если его вообще можно так назвать. Клянусь, я был потрясен и очень обрадован, когда мне вдруг дозволили оставить в живых тебя, когда мне разрешили иметь друга, и я не хочу теперь этого друга лишиться! – Пол вскинул голову; глаза его странно блеснули, – Среди всей этой роскоши, что окружает меня, ты – самое драгоценное сокровище, сокровище, исполненное крамольными мыслями, абсолютно отличное от всех этих чертовых снобов вокруг. Поэтому, знаешь, что я скажу… Если ты попытаешься бежать один – тебе отрубят голову. Если возьмешь с собой еще кого-то – головы отрубят и им. Поэтому, если ты действительно решишь тайно покинуть дворец, я пойду с тобой. Пусть головы отрубят нам обоим, умирая, я хотя бы буду знать, что не предал первого и единственного друга в своей жизни.
Марк, потрясенный этими словами до глубины души, медленно, неуверенно кивнул. Лишь сейчас, слушая отчаянные слова собеседника, глядя на его лицо, исполненное самой безрассудной решимости, безумной готовности умереть, но покинуть это место, парень вдруг с болезненной ясностью осознал, как одинок его благоприобретенный друг. Как сильно он ненавидит все то прекрасное, что окружает его на протяжении всей жизни, как он устал от навязанной ему власти!
