Боги среди нас - страница 2

Благодаря ему я понял, что мир делится на внешний – то, что мы видим, и внутренний – мысли, слова, поступки.

Можно быть маленьким, но делать великие дела.

Моего друга зовут Иван Пантелеев, я зову его Ваня, а мальчишки – Малой.

У него большие глаза разного цвета, один глаз зеленый, другой голубой, светлые волосы, которые смешно торчат (моя мама всегда гладит его по голове, когда он приходит к нам в гости, как бы пытаясь причесать их, но они от этого торчат еще больше, а мама смеется).

С ним и его друзьями я познакомился на боксе, там и сдружились.

Ваня тренируется каждый день по многу часов, я, если честно, не понимаю, откуда у него столько силы воли, но мне хочется так же, а так бы давно уже бросил этот бокс.

Ваня веселый, умеет найти хорошие слова поддержки и всегда придет на помощь.

Мой друг терпеть не может, когда обижают слабых, и, вообще, любая несправедливость превращает Ваню в кого-то другого, в такие моменты мне даже страшно смотреть ему в глаза.

Недавно он спас мою маму, но об этом я не хочу рассказывать.

У Вани есть мечта – найти своего родного отца, я обязательно помогу ему в этом.

У меня замечательный друг. Когда я вырасту и у меня будет сын, я назову его Иваном…»

– Прочитали? – Александра Сергеевна рассматривала маленького зеленого попугая, свободно летавшего по кабинету директора школы Федора Николаевича.

– Александра Сергеевна, дорогая, зачем вы мне суете эти каракули какого-то глупого мальчишки? У меня тут дел выше крыши! – Федор Николаевич, директор школы, сквозь толстые линзы очков рассматривал школьную тетрадь. – Сочинение «Мой друг» Михаила Ерёмина, ученика седьмого «В» класса, – прочитал он и зевнул.

– Федя, еще одно слово, и как специалист ты для меня умер. – Александра Сергеевна встала и подошла к окну, попугай подлетел и сел рядом.

– Ф-е-д-я у-м-е-р, Федя умер! – начала кричать птица.

– Ты просил меня подготовить характеристику на Пантелеева. Вот тебе характеристика, а стандартная форма лежит в деле.

Федор Николаевич стал серьезным.

– Сашенька, ой… – он посмотрел на дверь, за которой сидела секретарша, – Александра Сергеевна, не сердись. – Водя руками по столу, он что-то искал. – Вопрос по нему нешуточный, хотят в детский дом поместить, из опеки всю плешь проели.

– А я, между прочим, была у них в квартире, хотела своими глазами посмотреть, как он живет. – Александра Сергеевна села на подоконник. – Его бабушка, на мой взгляд, еще троих таких же может воспитать.

– А, вот оно. – Федор Николаевич достал лист бумаги, часть которого занимали печати. – Опека отложила его перевод еще на год. Видимо, тоже решили, что бабулька пока ничего, только у нас он должен быть на особом контроле! Что у него с оценками и посещаемостью?

Александра Сергеевна молчала. Федор Николаевич вздохнул, поборолся с креслом, не отпускавшим его, поднялся.

– Давай так. Я сам вижу – мальчишка хороший, но у нас таких вагон и маленькая тележка, помогу, чем смогу, а дальше от него зависит. И из детского дома можно выйти нормальным человеком… Хотя лучше не попадать туда, как вспомню – мороз по коже… – Он замолчал, думая о чем-то. – Ладно, что было, то прошло. – Федор Николаевич вздохнул, прогоняя нахлынувшие воспоминания.

– Спасибо, Федя… – Александра Сергеевна с сочувствием посмотрела на Федора Николаевича.

Помолчали. Попугай тоже молчал и все вертел головой.

– Понимаешь, этот мальчик необычный, я давно за ним наблюдаю, хочется как-то помочь ему.