А потом до меня из внутренних покоев донеслись страшные крики.
Под руководством моего отца мужчины, кое-как нацепившие килты, спешно хватали оружие и выбегали из башен – видимо, там разместился гарнизон. Все бежали во внутренний двор, куда незаметно проник враг. Я беспомощно наблюдала за тем, как навстречу защитникам замка выбегали жуткие создания. Мучнисто-белая кожа окрасилась кровью их жертв. Страшные твари не были порождениями кошмара – они сами были кошмаром. Никакого оружия у них в руках я не заметила, и все же, когда стражники вступили с ними в схватку, их мечи и щиты были почти бессильны против оскаленных зубов и когтей. Крылатые твари превосходили защитников замка и числом, и свирепостью. Многие из них время от времени наклонялись над поверженными, еще живыми врагами, не спеша пили кровь и пожирали теплые внутренности, а потом возобновляли резню. Я слышала ужасный хруст ломаемых костей, треск рвущейся плоти, и меня трясло.
Отца я вскоре потеряла из виду; я решила спуститься к месту битвы. Тело мне не повиновалось. Правда, спускаться ниже не было нужды – я увидела его. Его окружали крылатые твари. Из многочисленных рваных ран на плечах и груди отца хлестала кровь, а он все замахивался огромным мечом, отражая врагов. У его ног валялись два безголовых трупа – жертвы его силы.
Твари окружили его, но все старались держаться подальше от его клинка.
– Сюда, подлые трусы! – услышала я его голос и узнала знакомую интонацию. Правда, прежде я слышала ее лишь однажды. Дело было на тренировке. После того как лучшего лайнбекера команды задержали в магазине на мелком воровстве, папа отстранил его от матчей. Нахальный парень заявил отцу: не важно, как он ведет себя вне стадиона, он все равно будет играть, потому что он – лучший игрок в команде. Папа приказал парню вместе с его самомнением выйти в центр поля и при всех заявил: «Если сегодня хоть раз собьешь меня с ног, завтра выпущу тебя на матч!»
Парень был выше отца почти на шесть дюймов, на тридцать с лишним лет моложе его, а весил фунтов на сорок больше, но так и не сумел сбить отца с ног и, разумеется, не принял участия в следующем матче того сезона.
Отзвук именно такого вызова я услышала в голосе отчаянно сражающегося человека. И поза была та же самая, и та же сила. Он снова был прав, только сейчас его правота не имела никакого значения. К нему бежали все новые и новые враги. Кольцо вокруг него мало-помалу росло; наконец отца обступило не менее двадцати человекообразных тварей. Они стояли раскинув крылья и злобно щерили окровавленные пасти.
Никогда не забуду, как он сражался. Он не испугался. Держался хладнокровно и уверенно. Враги медленно теснили его; они наступали, как одно существо. Я увидела, как сверкнул его меч; он рубанул одного, другого, третьего… и они добрались до него, стали рвать когтями и зубами. Он еще бился кулаками, скользкими от его собственной крови. Даже упав на колени, он не закричал.
И не сдался.
Но я больше не вынесла. Мне казалось, будто моя душа распадается на части вместе с его телом; я в ужасе закричала в ночи…
И проснулась.
– Нет, папа, нет! – Я вся дрожала; лицо у меня было мокрым от слез.
В мою комнату почти одновременно, хотя и с разных сторон, вбежали Аланна и Кланфинтан.
– Госпожа! О, госпожа, что случилось?
Аланна подбежала ко мне первой. Я помнила о том, что она – не Сюзанна, но все равно бросилась ей на шею и зарыдала.
