Они начали сознавать, что любовь может оказаться страшным бременем. Не такая уж это радость, как они думают. А что если возлюбленному захочется не только поскорее избавиться, но никогда больше к ней не возвращаться. А то, что о ней рассказывают Олимпийцы, это совсем не обязательно должно быть правдой. Она узнала, что богиня обмана, приняв облик Геры, пообещала бессмертие царю.
– Но этого не может быть, – вспыхнула Лиса, – он не такой болван, чтобы поверить тебе. Богини не разбрасываются такими обещаниями, даже если бы им этого захотелось. Это не в их власти и они не могут быть так щедры. Никто не станет исполнять обещаний, которые давала Аката. Но почему безумцы так легковерны? – странно дивилась она. И тогда она бросилась к Гермесу, как только тот перед ней появился и закричала:.
– Как вы могли, вы взяли у меня царя, чтобы отдать его Акате?
Гермес тут же ответил:
– Он сам просил меня о том, он слишком устал рядом с тобой. У него не осталось больше сил.. Ты думаешь, твоя любовь – это большое счастье? Вовсе нет. Может быть, это самое великое разочарование из всех? Может, в самом начале ему и было жаль тебя, но не теперь, жалость и раздражает и утомляет страшно. С нею трудно сжиться.
– Но я ничего не требовала от него, – говорила Лисса.
– Однако ты ему ничего и не давала, – сердито отвечал вестник богов. Ему уже надоело это бессильное нытье. Она же думать ни о чем не хотела. Гермес не собирался носиться с ней и морочить себе голову. Пусть узнает все и поймет сама.
Лисса отчаялась. Она пожалела, что снова оказалась на земле. Не было тут больше радости – одни только переживания. Пусть там тьма и пустота, надо спрятаться в той тьме и не появляться больше.
Нимфы недолго оставались без Лисы. Они еще не успели соскучиться, когда она снова перед ними возникла и стала упрекать их за то, что они спокойно отдали царя, за которым она так долго гонялась, и отдали в руки Апате – богине обмана.
– Я заблуждалась, – сокрушалась она, но вы – то ведали обо всем, как же могли вы так поступить?
– Но он не особенно противился, и мы не стали с ней спорить, – только и сказала одна из них.
– Одиночество, – простонала Лиса, – как же мне с ним сладить? Никто не собирается мне помочь.
Нимфы страшно волновались, слыша такие речи.
Они знали, что все получилось так не случайно, лучше ничего не делать, тогда не будешь ни в чем виноват.
– Зачем она покинула свои чертоги, что ей нужно от нас, – верещали они, и никак не могли успокоиться.
– Я все равно люблю моего безумного и гордого царя, – говорила безутешная Лиса.
Но Нимфы слушали и не понимали, как такое может быть, почему она его любит? Все остальные, и юнец Орест и Геракл, не заслужили ее внимания. И только этот безумец? И видя, что ничего не получается, она просила только о том, чтобы он вернулся назад.
– Пусть он останется с нами, – твердила бедная Лиса, – я на все согласна, но пусть он только вернется назад.
Но нимфы с ужасом говорили ей о том, что он останется в том мраке навсегда. Его там решили усыпить, чтобы он не маялся.
– Пусть ему будет не так тоскливо и горько.
– Я буду любоваться им спящим, пусть он хотя бы спящий остается рядом, – не унималась Лиса.
Богиня не хотела обманываться, она на все была согласна в те дни.
Нимфы в ужасе разбежались от страшных ударов грома и сверканий молний. А из укрытий они смотрели на небеса, где точно что-то страшное творилось.
