Богиня забвения. Переход - страница 6

– Вы же только что посмотрели его свидетельство о рождении, – не унималась женщина. – Ему исполнится шесть через пять месяцев. Он все время будет рядом со мной, мы справимся. Я еще вчера видела здесь семейную пару с грудным ребенком.

– И, к вашему сведению, за стену пустили только мужчину. Поэтому – нет, я вас не повезу. Как вы вообще здесь оказались? Возвращайтесь в дом.

– Я вдова, осталась одна с ребенком на руках, жилища своего у нас нет, нам некуда идти. Я многое умею: могу готовить, шить, помогать с больными. Заберите нас!

Женщина умоляла, заламывала руки, в конце концов упала перед командиром на колени. Малыш все это время прятался у нее за спиной и тихо заливался слезами. Но мужчина, стоявший перед ней, был непреклонен:

– Это не мои правила, не я их устанавливал. Сейчас вы подвергаете всю группу риску, поэтому, пожалуйста, возвращайтесь в дом. Вас потом отвезут обратно в город или куда скажете. Приходите через полгода или через год вместе с сыном, когда он будет готов.

Женщина не успокаивалась. Она стала предлагать командиру какие-то вещи, но тот в ярости оттолкнул ее руки от себя.

– Мы здесь не ради подарков! – закричал он, а потом, немного успокоившись, добавил ровным голосом: – Ответьте мне на вопрос: если вас застрелит охрана стены, в таком случае ваш сын сможет один добраться до потайной лестницы и перейти на другую сторону? Сможет почти без перерыва на отдых сутки идти по лесу? Сможет запомнить и строго выполнить все распоряжения, которые мы ему дадим? Если сказано, что мы разрешаем брать детей от шести лет, это не значит, что мы фактически пускаем их к переправе. Только если ребенок проявил себя как человек рассудительный и способен исполнить наши команды – только в этом случае мы позволим ему идти вместе с отрядом к границе. Знаете, сколько детей младше двенадцати лет в прошлом году совершили переход? Один! Остальных мы отправили обратно к родителям. Поэтому, если я сказал, что вас не возьму, значит, не возьму!

Женщина виновато опустила глаза. Сидя в грязи, она тихо всхлипывала и поминутно вытирала слезы перепачканными руками. Малыш больше не плакал, только сильнее жался к матери и со страхом посматривал на стоящего рядом незнакомого дядю. Не отрывая взгляда от этих двоих, мужчина громко скомандовал:

– Всем занять свои места! Через минуту отправляемся.

Затем он подал знак головой. Тут же подбежал его помощник и стал поднимать с земли заплаканную женщину, чтобы отвести ее с ребенком обратно в дом. Убедившись, что все в порядке, командир сел в машину. Все люди давно молча залезли в кузов и ждали отправления. Грузовик медленно тронулся с места и покатил по грязной разбитой дороге.

Когда приехали на новое место, Оза чуть не стошнило, так его укачало.

– Эй, приятель, ты в порядке? Ты какой-то зеленый, – насмешливо спросил Чак.

– Все нормально, – еле выдавил из себя мальчик.

Командир махнул рукой, и вся группа последовала за ним. Оз ожидал вновь увидеть деревянную лачугу, но впереди показался небольшой палаточный лагерь. Людей приветливо пригласили внутрь одной из больших палаток. Ко всеобщему изумлению, там, на голой земле, располагался широкий и длинный деревянный стол, заставленный блюдами с закусками из грибов, пресными лепешками и свежими овощами, а также кастрюлями – из-под крышек вырывался пар. Аромат стоял такой дурманящий, что Оз зашатался и чуть не шлепнулся в обморок. Мужчина, который привез их сюда и который еще недавно так строго разговаривал с молодой матерью, в одно мгновение переменился, черты лица его смягчились, и он спокойным голосом и доброжелательным тоном пригласил всех к ужину, попросил устраиваться поудобнее, а сам сел во главе стола.