– Ну, ты мастер! – начал подлизываться Игорь. – Словно с этой клячей между ног родился. Лихо ты от меня усвистал. Хоть бы меня прокатил. Она тебя не покусала? – Гоша озабоченно осмотрел меня. – Мне, смотри, «х/б» порвала и синячище на ноге – страх! О, она тебе флягу помяла! Копытом? – с надеждой в голосе спросил он. – Как это раньше гусары с ними справлялись? Рыцарем-то ещё можно: в железе всё-таки, а вот если бы я гусаром был? У меня бы всё время на войну с лошадью ушло. Что с флягой-то делать будем? Может у Киселя поменяем, пока он спит? Петруха-то тебя за неё не похвалит.
– Да шут с ней, может «на войну» спишет? Это я её примял, когда с лошади падал.
– А я и не разглядел, что ты упал. Вроде бы, со стороны, ты прямо ковбоем выглядел: только пыль столбом!
– Да у нас, недалеко от моего дома, сразу две конюшни было: катайся, сколько влезет, пока конюхи пьяные спят. Слышь, Игорь, а мы заблудились.
– Головой ушибся? Тут и деревьев-то нет. Где блуждать-то будем?
– Вот тут, Игорёк, и будем. По моим расчетам, мы уже на дорогу должны были выйти, а её всё нет. Видимо, пока за лошадями гонялись да гарцевали потом, куда-то в сторону отклонились. Какие предложения будут?
Наконец до Гоши дошло наше положение и он встревожено закрутил головой.
– О, суслик! – тут же отвлёкся он от неприятных мыслей. – В нору удрал. Вот бы его в руках подержать. С виду прямо красавец. Приручить бы его и на дембель с собой увезти: сестра бы порадовалась.
Гоша подбежал к норе и припал к лазу.
– Ничего не видно. Как бы его поймать? – не долго думая, он сунул в дыру автомат и нажал на курок.
Нора оказалась сквозной, в виде латинской буквы «U», и суслика выкинуло из второго отнорка метра на три в высоту.
– Вот он! Лови! – Гоша бросил АКМ и, как футбольный вратарь, грудью кинулся на грызуна. – Тьфу, черт! Я его, кажется, раздавил.
Игорь вытащил из-под себя бездыханное тельце. Из ушей и ноздрей зверька выступила кровь.
– Не обломится Иришке подарок…, – огорчился Гоша. – Что ж ты какой хлипкий?
– Его, похоже, выстрелом убило, он же, как пуля в стволе оказался, – рассудил я.
– Думаешь? … Ох, мразь! – Игорь отшвырнул суслика и стал лихорадочно отряхивать рукава.
– Ты чего?
– Блохи! Как из мешка посыпались. Господи боже, неужели на такой маленькой зверюшке, столько насекомых живёт?
– Рядовые, ко мне! – заорал Петруха. Из полыни опять торчали головы наших ребят, а Петров, уперев руки в бока, метал громы и молнии: мы не дошли до них всего метров сто.
– Смирно! – заорал прапор, едва мы приблизились. – Рядовой Дрягин!
– Я! – Гоша подобострастно вытаращил глаза
– Рядовой Павлов!
– Я!
– Объявляю вам: два наряда вне очереди!
– Служим Советскому Союзу! – заорал Гоша.
– Рядовой Павлов!
– Я!
– Как нужно отвечать? – Петруха с ненавистью посмотрел на Гошу.
– Хайль Гитлер? – с надеждой спросил я: безалаберная Гошина дурь заразила и меня.
Сержанты прыснули со смеху.
– Идиоты! Рядовой Киселёв! – прапор повернулся к Киселю. – Как нужно отвечать?
– Есть: два наряда вне очереди! – заорал салабон, напуганный Петрухиным криком и нашей дерзостью.
– Уроды! – Петруха закашлялся и харкнул в землю. Мокроты, кувыркнувшись по глине, покрылись мохнатой шубкой из пыли.
– О! Эта «фаланга» покрупнее прежней будет, – Гоша поманил Киселя. – Где коробок? Вот эту мамусе пошли.
– Да вы, …! – Петруха извергал матерщину, как треска икру. – Всё командиру доложу! Вольно! Занять оборону! – закончил он.
