– Вань! Пошли ко мне. Покажу кое-что.
– Блины?
– Похлеще. Блины я утром съел.
– Врешь опять, – Чорный с прищуром глянул на Жорку, усмехаясь.
Но пошлел. С порога, развернувшись, бросил лопату в подсобку.
Из глубин конторы раздался сочный женский голос:
– Чорный! Подними лопату! – В кладовую заглянула женщина цветущих лет. И сама цветущая. – После обеда поедешь на полигон.
– Яволь. – Без энтузиазма согласился Чорный и – Жорке: – Ну, идем?
Легонько ударил его кулаком в плечо, и оба направились к выходу.
– Ходят они все куда-то, – донеслось в спину.
Но дворники не обернулись. Они шли смотреть морковку.
– А помнишь, как ты меня блинами кормил? – Спросил Ванька.
– Да уж не как ты меня, – Жорка напомнил о бумажных блинах, которыми ему набили рот.
– В назидание. А то раскрыл рот: «Я блины ем!» Вот тебе туда и насовали. А ты удивил тогда: не плакал, а рвал всех вокруг. При твоей-то дохлости…
– Зато ты плакал, когда я угостил тебя настоящими блинами. Теми самыми, которых не бывает.
– Это не стремно. Стремно все время хохотать и радоваться. А кого ждем?
– Розу.
– Ты и ее позвал?
Жорка засмеялся, представив, как они втроем сидят вокруг одной морковки.
– Ловок ты, брат! – Толкнул его Чорный. – Только опоздал. Я там уже главный музыкант.
– Скажешь! Жду, может, какие распоряжения будут, а то я уже все намеченное сделал.
– Вот олух! – Ванька сильно потянул его за рукав.
Чорный всегда казался лет на пять старше Жорки.
…
Дома Жорка выхватил из-за спины морковку и торжественно возгласил:
– Вот!
Ванька не скрывал изумления:
– Хрень какая!
– Опять плохое слово?
– Кому, какое дело?
– Проверят НакЛи, узнаешь – кому. Тебе тогда…
Чорный отмахнулся, беспечно посвистывая, взял морковку:
– Твердая!
– Еще бы! Будешь?
– Нет. – Принюхался: – Аромат… пахнет сука сильнее ацетона!
– Опять черное слово?
– Так я и сам Чорный! – Ванька был абсолютно беспечен.
– А картошку будешь?
– Не буду. – Посмотрел с любопытством на сковороду. – Привыкну еще. К хорошему, говорят, быстро привыкаешь.
– Ну и… наберешь на полигоне.
– Ду-у-рак!
– Там кучами!
Чорный постучал костяшками пальцев по голове.
– А «Жировой суп со вкусом супа» будешь? – Поинтересовался Жорка.
– Во! – Оживился Ванька. – Это питание по мне. Заваривай!
А сам пошел в туалет. Вернувшись, мотнул головой в сторону экрана, перед которым сидел Жорка:
– Ну, этот – ладно. А в сортире-то зачем?
– Транслятор?! А как же! Чтоб не пропустить ни слова Обязательных Известий.
Чорный зевнул:
– А я свой выбросил.
Жорка пораженный смотрел на него:
– Нельзя! Ты что?
Ванька усмехнулся:
– А вдруг они оттуда смотрят? А я хезаю сижу. – Засмеялся. – Я вначале показывал им жопу каждый раз, а потом устал, думаю, хватит! Пошли они все! Выкинул транслятор, пока мать была на работе. Она в крик. Но шепотом! Кричит, аж посинела, но так чтоб не услышали.
– Кто не услышал?
– Да хоть кто. Хоть соседи. И эти тоже. – Повел глазами на экран.
Меж тем канал «Sлава» рассказывал о развитии новых вооружений.
Диктор, маленький, тугой, в двубортном костюме, словно подкаченный до упругости и оттого подскакивающий на стуле сообщал победно:
– Пущен в строй конвейер оружейных затворов. Его мощность пять затворов в секунду.
Тут же на экран вместо ожидаемых затворов выкатились из темноты ангара огромные колеса.
Диктор сделал круглые глаза, и даже замер, бросив подскакивания. Паровоз взревел, диктор очнулся и заверещал:
– Непобедимый Чугунный Воин! Население мегаполиса ZерGут вы…
